Конспект диалога Платона «Парменид»

Продолжаю публиковать тезисное изложение “Парменида”. Напомню, что основную и самую трудную часть диалога составляют рассуждения о едином и его логически необходимых свойствах, описывамые Платоном от лица древнегреческого философа Парменида. Также напомню, что целью данного изложения является сделать содержание этого непростого диалога доступным для понимания. Здесь, в 4-й части конспекта, рассматривается возможность соприкосновения и несоприкосновения единого с самим собой и с другим, а также равенства и неравенства единого с самим собой и с другим. Плюс рассматривается причастность единого ко времени. Логику этих рассуждений лучше воспринимать как пищу для дальнейших размышлений или как упражнения для ума, по словам самого Парменида.

7. О возможности соприкосновения и несоприкосновения единого с самим собой и с другим, а также равенства и неравенства единого с самим собой и с другим

Как оказалось, единое находится в себе самом как в целом и поэтому соприкасается с самим собой, но оно также находится в другом и поэтому соприкасается с другим. Таким образом, единое соприкасается и самим собой и с другим. И так как всё, что касается чего-либо, должно находиться рядом с тем, чего оно касается, занимая смежное с ним место, то и единое должно занимать место, смежное с тем, на котором находится оно само. Если бы единое было двумя, то оно могло бы сделать это и оказаться в двух местах одновременно, но, пока оно одно, оно этого не может. Значит, одна и та же необходимость запрещает единому и быть двумя, и соприкасаться с самим собою. Более того, единое также не будет соприкасаться и с другим, потому что другое должно оставаться обособленным и находиться рядом с тем, чего ему надлежит касаться, и ничего третьего между ними быть не должно. Для соприкосновения требуется два элемента, и если к ним добавить ещё один элемент, то их станет три, а соприкосновений два. И при каждом прибавлении сюда одного элемента число соприкосновений всегда будет на единицу меньше, чем число соприкасаемых элементов. Но если единое существует как одно, то соприкосновения быть не может – так как другое не есть единое и не причастно ему, то в другом нет и числа, потому что в нём нет единицы. Следовательно, единое только одно, и двух [единых] быть не может. А если нет двух, то нет и соприкосновения единого с другим.

Итак, согласно всему этому, единое и соприкасается, и не соприкасается с другим и с самим собой. Но при этом единое также будет равным и неравным себе самому: ведь если единое и другое будут меньше или больше один другого, то эта разница не будет обусловлена их сущностями (т.е. в силу того, что единое – это единое, а другое – другое в отношении к единому). Если же они помимо своей сущности будут обладать также равенством, то они будут равны друг другу; но если единое будет обладать великостью, а другое – малостью (или наоборот), то та из идей, к которой присоединится великость, окажется больше, а к которой присоединится малость – меньше. Поэтому существуют обе эти идеи – великость и малость. Ведь если бы они не существовали, они не могли бы быть противоположны одна другой и пребывать в существующем.

Но если в едином пребывает малость, то она содержится либо в целом, либо в его части. В первом случае она будет равномерно простираться по всему единому (и тогда она будет равна единому), либо охватывать его (и тогда она будет больше единого). Тогда выходит невозможное: малость может быть равной чему-либо или больше чего-либо и выступать в качестве великости или равенства, а не в качестве самой себя. Малость не может находиться в целом едином, а также в любой его части, ибо тогда малость так же будет равна или больше той части, в которой будет находиться. Следовательно, малость никогда не будет находиться ни в чём из существующего, раз она не может пребывать ни в части, ни в целом; и значит, не будет ничего малого, кроме самой малости.

Точно так же в едином не будет и великости, потому что то, в чём будет содержаться великость окажется больше самой великости; более того, великости будет нечего превосходить, т.к. для этого нужно сравнение его с малостью, а малость ни в чём не находится. Однако сама великость больше одной только малости и сама малость меньше одной только великости, следовательно, другое не больше и не меньше единого, так как оно не содержит ни великости, ни малости. Далее, великость и малость могут превосходить и быть превосходимыми не по отношению к единому, а лишь по отношению друг к другу; равно как само и единое не может быть ни больше, ни меньше великости и малости, а также другого, т.к. оно не содержит в себе ни великости, ни малости. А раз единое не больше и не меньше другого, то оно необходимо не должно превышать другое и не превышаться другим, т.е. должно быть равной меры (быть равным). И ввиду того, что единое не содержит ни великости, ни малости, оно не будет превышаться самим собой и не будет превышать себя, но, будучи равной меры, будет равным самому себе. Следовательно, единое будет равным самому себе и другому.

Далее, находясь в самом себе, единое будет также извне окружать себя и, как окружающее, будет больше себя, а как окружаемое – меньше; таким образом, единое окажется и больше и меньше самого себя. Но вне единого и другого не должно быть ничего, однако они оба существуют и поэтому должны в чём-то находиться (а находящееся в чём-либо будет содержаться в нём, как меньшее в большем). Значит необходимо чтобы они либо находились друг в друге – другое в едином или единое в другом, либо нигде не находились. Поскольку единое находится в другом, то другое будет больше единого, как окружающее его, а единое, как окружаемое, меньше другого; и наоборот – поскольку другое находится в едином, то единое на том же самом основании будет больше другого, а другое – меньше единого. Следовательно, единое и равно, и больше, и меньше самого себя и другого. Значит в отношении к себе самому и к другому оно будет содержать столько же, больше и меньше мер, – а если мер, то и частей – и тем самым будет численно меньше и больше самого себя и другого, а также численно равно самому себе и другому. Ведь если единое больше чего-либо, то по сравнению с ним оно будет содержать также больше мер (а сколько мер, столько и частей); точно так же будет обстоять дело, если оно меньше или если равно чему-либо. Поэтому содержа столько же частей, сколько их в нём самом, единое количественно будет равно себе, содержа их больше – будет больше, а содержа меньше – меньше себя численно. И точно так же единое будет относиться к другому: будучи большим, чем другое, оно будет также и численно больше его; будучи меньшим, чем другое – оно будет также численно меньше его; а будучи равным другому, оно будут равно ему и количественно. Таким образом, единое будет также численно равно, больше и меньше самого себя и другого.

8. О причастности единого ко времени

Если единое существует, то ему присуще бытие. Слово «есть» означает причастность бытия настоящему времени, слово «было» – прошедшему времени, а слово «будет» – будущему времени. Поскольку единое причастно бытию, то оно столь же причастно и времени. Будучи причастным текущему времени, единое всегда становится старше себя самого, т.к. идёт вперёд вместе со временем. Но мы ранее говорили, что старшее становится старше того, что становится моложе, поэтому единое должно становиться старше себя как становящегося моложе. Получается, что оно становится и моложе, и старше себя.

Далее, единое становится старше в каждый настоящий момент между прошедшим и будущим, ибо, переходя из «прежде» в «потом», оно никак не минует «теперь». Когда единое оказывается в настоящем и больше уже не становится, но при этом оно стало старше, оно не перестаёт дальше становиться старше. Ведь поскольку единое непрерывно идёт вперёд, оно никогда не может быть удержано настоящим, потому что в своём движении вперёд оно неизбежно соприкасается с настоящим и будущим, оставляя настоящее и захватывая будущее и оказываясь таким образом между ними. Всё становящееся необходимо проходит через настоящее, но достигнув его, оно прекращает становление и в это мгновение есть то, чего оно достигло в становлении. Следовательно, когда единое, становясь старше, достигает настоящего, оно прекращает становление и в то мгновение перестаёт быть старше. Поскольку оно старше того, старше чего оно становилось, т.е. старше самого себя; и поскольку старшее старше того, что моложе, то единое моложе себя в то мгновение, когда, становясь старше, оно достигает настоящего. Но настоящее всегда налицо при едином в течение всего его бытия, ибо единое всегда существует в настоящем, когда бы оно ни существовало; следовательно, единое всегда есть и становится старше и моложе самого себя. И так как оно есть или становится не большее (по отношению к чему-либо), а равное себе время, то оно имеет один и тот же возраст; следовательно, оно не есть и не становится ни моложе, ни старше самого себя.

Если же рассматривать вышеизложенное относительно другого, то прежде всего нужно отметить, что другие вещи, будучи иными, чем единое (а не иным), многочисленнее одного и составляют множество, т.е. причастны большему числу, чем единица. То, что меньшее числом, возникло раньше, чем то, что большее числом, а наименьшее первое есть единица, поэтому из всего, имеющего число, единое возникло первым. Далее, все другие вещи обладают числом на том основании, что они – другие, а не другое; таким образом другие вещи моложе единого, а единое старше других вещей. А так как единое имеет части, и вместе с тем начало, конец и середину, то и в самом едином, и в каждой другой вещи возникает прежде всего начало, а после начала и всё остальное, вплоть до конца. Всё это остальное – суть части целого и единого, и оно само лишь вместе с концом стало единым и целым. Конец же возникает последним, и вместе с ним возникает, согласно своей природе, единое, поскольку ранее уже возникло другое. Поэтому единое моложе другого, а другое старше единого.

Далее, начало или любая другая часть единого или чего-либо другого (если только это часть, а не части) необходимо должна быть единым как часть. Тогда единое будет возникать одновременно с возникновением каждой части, не отставая ни от одной, какая бы к какой ни присоединялась, пока, дойдя до последней, оно не сделается целым единым, не пропустив в своем возникновении ни средней, ни первой, ни последней, ни любой другой части. Следовательно, единое имеет тот же возраст, что и всё другое, и по своей природе должно возникнуть не прежде и не позже другого, но одновременно с ним. Единое и другое не могут быть ни старше, ни моложе друг друга. Согласно этому рассуждению, единое не может быть ни старше, ни моложе другого и другое ни старше, ни моложе единого, а согласно прежнему рассуждению, оно и старше и моложе другого, равно как другое и старше и моложе единого.

Было сказано о возникновении единого, теперь стоит сказать о том, как единое становится старше и моложе другого, а другое – старше и моложе единого, а также о том, как они не становятся ни моложе, ни старше относительно друг друга; т.е. выяснить, обстоит ли дело со становлением так же, как и с бытием, или иначе. Прежде всего, что-либо может становиться старше другого лишь настолько, насколько оно отличалось от него по возрасту уже при возникновении (равно как и младшее таким же образом может становиться моложе этого старшего). Ведь если равные величины прибавляются к неравным (возрасту или чему-либо другому), то последние будут различаться настолько же, насколько они различались с самого начала. Поэтому одно существующее не может становиться старше другого существующего, поскольку между ними сохраняется одна и та же разница в возрасте.

Из вышеизложенного следует, что единое существующее никогда не становится ни старше, ни моложе другого существующего. Тем не менее, они могут становиться старше и моложе и друг друга при следующем рассмотрении.

Если единое старше другого, то оно просуществовало больше времени, чем другое. Затем, если мы станем прибавлять к большему и меньшему времени равное время, то большее время будет отличаться от меньшего не на равную, а на меньшую часть. С учётом прибавленного равного времени, полученная разница во времени между единым и другим становится не такой, как в начале, а меньше. И поскольку эта разница становится меньше, то старшее тем самым становится моложе, а младшее – старше. То есть, возникшее позже становится старше возникшего раньше (которое есть старше). Но младшее никогда не есть старше, оно всегда становится старше старшего, потому что последнее увеличивается в направлении к «моложе», а первое – в направлении к «старше». Таким же образом старшее становится моложе младшего, потому что оба они, направляясь к противоположному им, становятся взаимно противоположными: младшее – старше старшего, а старшее – моложе младшего. Но стать таковыми они не могут, потому что если бы они стали таковыми, то уже не становились бы, а были бы. Они только становятся: единое становится моложе другого, потому что оказалось старшим и возникшим раньше, а другое – старше единого, потому что возникло позднее. Подобным образом и другое относится к единому, поскольку оказалось, что оно старше его и возникло раньше.

Итак, с одной стороны, единое не становится ни старше, ни моложе другого и другое – единого, потому что оба всегда отличаются друг от друга на равное число; с другой стороны, возникшее раньше и возникшее позже необходимо отличаются друг от друга на разную часть, поэтому необходимо также, чтобы другое становилось старше и моложе единого, а единое – другого. То есть, единое, с одной стороны, и есть и становится старше и моложе себя самого и другого, а с другой – не есть и не становится ни старше, ни моложе себя самого и другого.

Поскольку же единое причастно времени и свойству становиться старше и моложе, оно также должно быть причастно прошедшему, будущему и настоящему. Значит, единое было, есть и будет; оно становилось, становится и будет становиться. Также возможно нечто имеющееся для него и принадлежащее ему, и это нечто было, есть и будет. Значит, возможно его познание, мнение о нём, и чувственное его восприятие, что мы сейчас и проделываем. Для него есть имя и слово, оно именуется и о нём высказываются; и всё, что относится к другому, относится и к единому.

Теперь рассмотрим следующее. Единое, с одной стороны, есть одно и многое, с другой – ни единое, ни многое; также оно причастно времени, поэтому, с одной стороны, оно какое-то время причастно бытию как существующее, а с другой стороны – какое-то время непричастно бытию как несуществующее. И так как единое, когда причастно бытию, не может быть ему непричастным, и когда оно не причастно ему, наоборот, быть причастным, то оно причастно и не причастно бытию в разное время; только таким образом оно может быть и не быть причастным одному и тому же. Но момент, когда единое приобщается к бытию (возникновение), и момент, когда оно отрешается от бытия (гибель), происходят во времени; т.е. единое, приобщаясь к бытию и отрешаясь от него, возникает и гибнет. Кроме того, оно – единое и многое, поэтому многое гибнет, когда становится единым, а единое гибнет, когда становится многим. Становясь единым и многим, единое соединяется и разъединяется; становясь подобным и неподобным, оно уподобляется и делается неподобным; становясь большим, меньшим, равным, оно соответственно увеличивается, уменьшается и уравнивается.

Но когда единое, находясь в движении, останавливается или из покоя переходит в движение, оно не должно пребывать ни в каком времени. Дело в том, что смена этих состояний происходит только потому, что единое подвергается изменению. Ведь не существует времени, в течение которого что-либо могло бы сразу и не двигаться, и не покоиться. Тогда возникает вопрос: не покоясь, не двигаясь, и не находясь во времени, оно не изменяется, в таком случае где оно находится в момент, когда оно изменяется? По-видимому, это то, что называется «вдруг», т.е. нечто такое, начиная с чего происходит изменение в ту или другую сторону. В самом деле, изменение не начинается ни с полного покоя, ни с беспрерывного движения; это странное «вдруг» лежит между движением и покоем, находясь совершенно вне времени, но, будучи направленным на него и от него, изменяется движущееся, переходя к покою, и покоящееся, переходя к движению. А раз единое покоится и движется, оно должно изменяться в ту и в другую сторону, потому что только при этом условии оно может пребывать в обоих состояниях. При этом оно изменяется вдруг и не находится ни в каком времени, а значит не может в тот момент ни двигаться, ни покоиться.

Так же обстоит дело и при прочих изменениях. Когда что-либо переходит от бытия к гибели или от небытия к возникновению, происходит его становление между некими движением и покоем, и оно не имеет в тот момент ни бытия, ни небытия, не возникает и не гибнет. По той же причине, когда единое переходит из единого во многое, и из многого в единое, оно не есть ни единое, ни многое, оно не разъединяется и не соединяется; точно так же, переходя из подобного в неподобное и из неподобного в подобное, оно не есть ни подобное, ни неподобное, оно не уподобляется и не становится неподобным; наконец, переходя из малого в великое и равное и наоборот, оно не бывает ни малым, ни великим, ни равным, не увеличивается, не убывает и не уравнивается. Значит, единое испытывает все эти состояния, если оно существует.