Мемория. Владимир Соловьев

28 (16) января 1853 года родился религиозный философ и поэт Владимир Соловьев.

Личное дело

Владимир Сергеевич Соловьев (1853 – 1900) родился в Москве в семье знаменитого историка С. М. Соловьева, автора многотомной «Истории России с древнейших времен». Воспитанный в православной вере, Владимир Соловьев в возрасте 13 – 18 лет пережил глубокие сомнения в религии, «прошел через различные фазы теоретического и практического отрицания», как он вспоминал. Окончив в 1869 году гимназию, Соловьев поступил в Московский университет. Вероятно, не без влияния юношеского материализма, он избрал физико-математический факультет университета, но, проучившись там два года, перешел на историко-филологический.

Закончил университет в 1873 году и уже на следующий год защитил магистерскую диссертацию «Кризис западной философии». Через месяц после защиты Владимир Соловьев стал доцентом Московского университета и с начала зимнего семестра приступил к чтению лекций. Почти одновременно он начал читать лекции и на Высших женских курсах в Москве. Преподавал историю философии, логику, классическую греческую и новейшую европейскую философию.

В 1875 году Соловьев отправился в заграничную научную командировку в Лондон «для изучения в Британском музее памятников индийской, гностической и средневековой философии». Соловьев занимается в библиотеке музея, но неожиданно бросает работу и отправляется в Египет, в Каир.

Научные изыскания Соловьева прервало мистическое переживание – в читальном зале библиотеки Британского музея ему явился образ Софии Премудрости Божией, образ Мировой Души и Вечной Женственности. При этом Соловьев получил веление отправиться в Египет. Там, в пустыне видение снова посетило его.

В 1877–1881 годах Соловьев читал курсы лекций в Петербургском университете и на Высших женских курсах и опубликовал труды «Философские основы цельного знания» (1877) и «Критика отвлеченных начал» (1877–1880). В 1878 году Соловьев выступил с серией публичных лекций «Чтения о Богочеловечестве», где утверждал, что каждый человек должен стремиться, подражая Христу, развивать заложенное в нем Божественное начало. Но в современном мире, считал философ, религия перестала быть центром, подчиняющим себе все стороны жизни, и человечество утратило истинные духовные ориентиры. Социалистические учения, пытающиеся устроить рай на Земле без Бога, также казались ему неосуществимыми. Выход он видел в религиозном преображении, когда каждый станет подобным Христу, то есть Богочеловеком. Соловьев был убежден: это и есть истинная цель исторического процесса.

28 марта 1881 года Владимир Соловьев произносит речь, в которой обращается к Александру III с просьбой помиловать народников-цареубийц. Считая смертную казнь безнравственной и антинародной, он призвал царя поступить по-христиански и отказаться от приговора. Сохранилось письмо Соловьева Александру III, в котором он говорит «только духовная сила Христовой истины может победить силу зла и разрушения… Настоящее тягостное время дает русскому Царю небывалую прежде возможность заявить силу христианского начала всепрощения…». После этой речи на Соловьева поступают доносы, и, в конце концов, он был вынужден оставить преподавание.

После этого Соловьев занимался исследованиями в области философии и истории религии, публиковал статьи и книги. Издание некоторых его произведений в России запрещала духовная цензура, поэтому их приходилось печатать за границей. Жил философ в эти годы или в домах друзей, или за границей. По словам Анатолия Кони, быт Соловьева был лишен «даже самых скромных удобств и той минимальной обеспеченности, которая необходима для спокойного изложения своих дум и созерцаний. Вечный странник, не знавший подчас, где главу преклонить, не имевший, и в прямом и в переносном смысле «ни кола, ни двора», бедно и скупо одетый, слабый физически, хрупкий, впечатлительный, он не был, употребляя выражение Некрасова «любящей рукой ни охранен, ни обеспечен». Появлявшиеся деньги тратил моментально, раздавал всем, кто просит, а ежели не было денег, мог снять с себя и отдать шубу, сам оставшись зимой в легком платье…».

В последний период жизни внимание Соловьева было сосредоточено на угрозе уничтожения европейской культуры в результате столкновения «двух культурных миров – Европы и Китая». Именно взаимоотношениям Запада с Востоком посвящены стихотворения «Панмонголизм» и «Ex oriente lux».

Умер Владимир Соловьев 31 июля 1900 года в Узком, имении Трубецких близ Москвы.

Чем знаменит

Владимир Соловьев сыграл огромную роль в возникновении русской религиозной философии начала XX века и в появлении символизма в русской поэзии. Не будет преувеличением сказать, что он во многом определил развитие русской культуры. Он оказал сильное влияние на русских философов С. Трубецкого, С. Булгакова, Н. Бердяева, П. Флоренского, С. Франка. Его роль в развитии русской мысли настолько велика, что писатель Георгий Гачев назвал Соловьева «Пушкиным русской философии». Под воздействием Владимира Соловьева формировалось мировоззрение Александра Блока, Андрея Белого, Вячеслава Иванова.

Владимир Соловьев

Торжество христианских идеалов, считал Соловьев, возможно лишь на началах любви. О том, как понимал он значение этого чувства в жизни человечества, рассказывает цикл его статей под общим заглавием «Смысл любви». Подразумевается не обыденная влюбленность, а особое, мистическое ощущение связи между людьми. Такое понимание любви ближе всего к евангельскому изречению «Бог есть любовь». Для Соловьева любовь – важнейший принцип отношений между людьми, помогающий человеку преодолеть природный эгоизм и ощутить свое единство со всем человечеством. Вслед за Достоевским Соловьев верил в то, что любовь и красота спасут мир. Красоту он рассматривал не как теоретики «искусства для искусства», для которых она была источником эстетического наслаждения. По Соловьеву, подлинная красота соединяет в себе добро и истину, открывает их в жизни и искусстве, а потому помогает преображению и спасению мира.

Будущее искусства Соловьев видел в соединении с религией, которая поможет искусству стать реальной силой, «просветляющей и перерождающей весь человеческий мир». «Художники и поэты, – писал философ, – опять должны стать жрецами и пророками, но уже в другом, более важном и возвышенном смысле: не только религиозная идея будет владеть ими, но они сами будут владеть ею и сознательно управлять ее земными воплощениями». Людям искусства предстоит «воздействовать на реальную жизнь, направляя и улучшая ее, согласно известным идеальным требованиям».

В последние годы жизни постоянной темой размышлений Владимира Соловьева был приближающийся конец мира. Он изложил свои предчувствия в «Трех разговорах о войне, прогрессе и конце всемирной истории…» (1900). Соловьев считал, что перед концом света человечеству предстоит последнее решительное испытание – приход в мир Антихриста. «Три разговора» написаны в жанре платоновских диалогов. Каждый из участников (политик, генерал, молодой князь и др.) излагает свою точку зрения на текущие события. В конце все вместе читают «Краткую повесть об Антихристе». В ней предсказывается, что перед концом мира наступит эпоха господства обманщиков, которые под видом последователей Христа будут проповедовать враждебные христианству идеи. К этому времени человечество объединится в единое мировой государство, во главе которого и встанет Антихрист. Это будет гениальный злодей, способный соблазнить человечество, посулив ему социальные реформы и материальные блага. Внешне жизнь Антихриста многим покажется праведной: он будет аскетом, щедро помогающим людям, но его действия продиктует не любовь к человечеству и истине, а тщеславие. Подлинную сущность Антихриста поймет лишь небольшая часть христиан, которые будут подвергнуты неслыханным гонениям. Лишь второе пришествие Христа на Землю спасет мир.

О чем надо знать

Как вспоминал Соловьев, явление Софии было даровано ему трижды. О посетивших его видениях он рассказал в поэме «Три свидания». Первый раз это случилось во время церковной службы, когда ему было всего девять лет.

Алтарь открыт… Но где ж священник, дьякон?

И где толпа молящихся людей?

Страстей поток, — бесследно вдруг иссяк он.

Лазурь кругом, лазурь в душе моей.

Пронизана лазурью золотистой,

В руке держа цветок нездешних стран,

Стояла ты с улыбкою лучистой,

Кивнула мне и скрылася в туман.

Второе явление образа Вечной Женственности произошло в Британском музее, третье – в египетской пустыне.

И в пурпуре небесного блистанья

Очами, полными лазурного огня,

Глядела ты, как первое сиянье

Всемирного и творческого дня.

Что есть, что было, что грядет вовеки —

Все обнял тут один недвижный взор…

Синеют подо мной моря и реки,

И дальний лес, и выси снежных гор.

Все видел я, и все одно лишь было —

Один лишь образ женской красоты…

Безмерное в его размер входило, —

Передо мной, во мне — одна лишь ты.

О лучезарная! тобой я не обманут:

Я всю тебя в пустыне увидал…

В моей душе те розы не завянут,

Куда бы ни умчал житейский вал.

Один лишь миг! Видение сокрылось —

И солнца шар всходил на небосклон.

В пустыне тишина. Душа молилась,

И не смолкал в ней благовестный звон.

Прямая речь

В детстве всякий принимает уже готовые верования и верит, конечно на слово… Многие (в былые времена почти все) с этими представлениями остаются и живут хорошими людьми. У других ум с годами растет и перерастает их детские верования. Сначала со страхом, потом с самодовольством одно верование за другим подвергается сомнению, критикуется полудетским рассудком, оказывается нелепым и отвергается… Многие останавливаются на такой свободе ото всякого убеждения и даже очень ею гордятся; впоследствии они обыкновенно становятся практическими людьми или мошенниками. Те же, кто не способен к такой участи, стараются создавать новую систему убеждений на месте разрушенной, заменить верования разумным знанием… Итак… человек относительно религии при правильном развитии проходит три возраста: сначала пора детской или слепой веры, затем вторая пора – развитие рассудка и отрицание слепой веры, наконец, последняя пора веры сознательной, основанной на развитии разума.

Из писем Владимира Соловьева

Французская революция, с которой ясно обозначился существенный характер западной цивилизации как цивилизации внерелигиозной, как попытки построить здание вселенской культуры, организовать человечество на чисто мирских, внешних началах, французская революция, говорю я, провозгласила как основание общественного строя – права человека вместо прежнего божественного права. Эти права человека сводятся к двум главным: свободе и равенству, которые должны примиряться в братстве. Великая революция провозгласила свободу, равенство и братство. Провозгласила, но не осуществила: эти три слова так и остались пустыми словами. Социализм является попыткой осуществить действительно эти три принципа. Революция установила гражданскую свободу. Но при существовании данного общественного неравенства освобождение от одного господствующего класса есть подчинение другому. Власть монархии и феодалов только заменяется властью капитала и буржуазии. Одна свобода еще ничего не дает народному большинству, если нет равенства. Революция провозгласила и это последнее. Но в нашем мире, основанном на борьбе, на неограниченном соревновании личности, равенство прав ничего не значит без равенства сил. Принцип равенства, равноправность оказалась действительною только для тех, кто имел в данный исторический момент силу. Но историческая сила переходит из одних рук в другие, и, как имущественный класс, буржуазия, воспользовался принципом равенства для своей выгоды, потому что в данную историческую минуту за этим классом была сила, так точно класс неимущий, пролетариат, естественно стремится воспользоваться тем же принципом равенства в свою пользу, как только в его руки перейдет сила. Общественный строй должен опираться на какое-нибудь положительное основание. Это основание имеет или характер безусловный, сверхприродный и сверхчеловеческий, или же оно принадлежит к условной сфере данной человеческой природы: общество опирается или на воле Божией, или на воле людской, на воле народной. Против этой дилеммы нельзя возражать тем, что общественный строй может определяться силой государственной власти правительства, ибо сама эта государственная власть, само правительство на чем-нибудь опирается: или на воле Божией, или на воле народной.

Владимир Соловьев «Чтения о Богочеловечестве»

Во взгляде Соловьева, который он случайно остановил на мне в тот день, была бездонная синева: полная отрешенность и готовность совершить последний шаг; то был уже чистый дух: точно не живой человек, а изображение: очерк, символ, чертеж. Одинокий странник шествовал по улице города призраков в час петербургского дня, похожий на все остальные петербургские часы и дни. Он медленно ступал за неизвестным гробом в неизвестную даль, не ведая пространств и времен.

Александр Блок «Рыцарь-монах»

7 фактов о Владимире Соловьеве

Среди предков Владимира Соловьева по материнской линии был философ Григорий Сковорода.
Магистерскую диссертацию Соловьев защищал не в Московском университете, а в Петербурге. А. Ф. Лосев, автор книги о Соловьеве, объясняет это тем, что Владимиру Соловьеву было неловко защищать диссертацию в университете, где его отец занимал пост ректора.
Летом 1878 года Соловьев вместе с Достоевским ездил в Оптину пустынь. Считается, что некоторыми чертами Соловьева Достоевский наделил Ивана и Алешу Карамазовых.
Меньшую известность получила деятельность Соловьева в качестве переводчика. Между тем, он переводил на русский язык Платона, Шиллера, Гейне, Петрарку, Данте, Микеланджело, Мицкевича, Лонгфелло и Теннисона. Соловьеву принадлежит первый полный перевод на русский язык «Энеиды» Вергилия.
Цитата из стихотворения Соловьева «Панмонголизм» стала эпиграфом к «Скифам» Блока.
Соловьев занимает важное место в мистическом труде «Роза Мира» Даниила Андреева.
Владимир Соловьев писал и шуточные стихи в манере, напоминающей стихи Козьмы Пруткова. Обнаружив в сборнике «Русские символисты» строчки Брюсова, в которых упоминались «кнут воспоминанья» и «собаки секретного желанья», Соловьев написал знаменитую пародию:

На небесах горят паникадила,

А снизу — тьма.

Ходила ты к нему иль не ходила?

Скажи сама!

Но не дразни гиену подозрения,

Мышей тоски!

Не то смотри, как леопарды мщенья

Острят клыки!

И не зови сову благоразумья

Ты в эту ночь!

Ослы терпенья и слоны раздумья

Бежали прочь.