Карта языков России: удэгейский

Слова удэгейцы и удэгейский язык возникли в результате недоразумения.  Дело в том, что никакого звука похожего на русский [г] в самоназвании удэгейцев нет. Они называют себя  удиhе или удиэ, в зависимости от территориального говора. Но так называемый «придыхательный гласный» (удиhе), русскими жителями Приморья, среди которых было много выходцев из южной России и Украины, воспринимался как подобный фрикативному варианту г, свойственному их речи. В результате писалось слово «удэгейский» с кириллической буквой Г, а после публикации романа Александра Фадеева «Последний из удэге» этот вариант стал общепринятым. Не случайно исследователи этого языка, стараясь точнее отразить исконное звучание, предпочитали называть его «удэйским», «удэхейским» или «удыхейским», но раз уж вариант «удэгейский» закрепился в русском языке, будем следовать ему и мы.

Живут удэгейцы в Хабаровском и Приморском краях. Основными и занятиями всегда были охота и рыболовство, также они собирались различные дары леса, с конца XIX века получил распространение сбор женьшеня («корнёвка»). Селились они вдоль рек, впадающих в Уссури или в Амур, по этим рекам получили названия диалекты удэгейского языка: иманский, бикинский, хорский, хунгарийский, анюйский, самаргинский, кур-урмийский (по рекам Кур и Урми) и приморские диалекты, носители которых жили на реках, впадающих в Татарский пролив. Удэгейские диалекты различались преимущественно фонетикой и лексикой, но все носители всех диалектов без труда понимали друг друга. Сейчас с уверенностью можно говорить о существовании двух диалектов: хорского и бикинского. Возможно, еще сохраняются анюйский и самаргинский.

В XIX – начале XX века удэгейцев и близких к ним орочей ученые считали одним народом, а их языки – диалектами одного языка. Но со второй половины XX века пришли к выводу, что эти языки хоть и близкородственные, но разные. Оба они относятся к тунгусо-маньчжурским языкам, причем положение удэгейского и орочского языков среди родни нетривиально. Обычно они включаются в южную группу тунгусо-маньчжурских языков, куда попадают также нанайский, орокский и ульчский. Но ряд черт объединяет их с северной подгруппой (негидальский, эвенкийский, эвенский). Видимо, это отражает детали этнической истории удэгейцев и орочей, когда к носителями северотунгусских диалектов присоединялись роды южных тунгусов. Брачные отношения с представителями соседних народов были характерны для удэгейцев и в более позднее время. Например, исследователи считают, что носители удэгейской фамилии Саманӡига были орочского происхождения, а предки фамилии Куиӈка и вовсе были айнами.

Члены удэгейской общины «Тигр»

Расскажем о некоторых необычных для нас чертах удэгейского языка. Раз уж мы упомянули придыхательные гласные, начнем с них. Удэгейскому языку была свойственна утрата некоторых согласных в положении между двумя гласными. Доказать наличие этих согласных можно при помощи сопоставления со словами в родственных языках, где исчезновения не происходило. Но след этих согласных сохранялся и в удэгейском. Там, где выпал звук с, оставшиеся гласные звуки произносились с придыханием (сравните удэгейское а^hанта «женщина» и орочское аса «женщина»). А там, где выпал особый увулярный согласный звук (его обозначают буквой қ), между гласными возникала гортанная смычка (в русском она имеется, например, в отрицании не-а), сочетающаяся с особым скрипучим произношением. Такие прерывные, или глоттализованные гласные обозначаются апострофом (удэгейское н’ау и орочское наку «курица»). При этом в разных диалектах удэгейского языка можно видеть разные стадии утраты согласного. Если в хорском диалекте в слове а^hанта остается придыхательный гласный, то в бикинском его уже нет – аанта. Именно этим объясняется разница между удиhе или удиэ.

Мы привыкли, что в сочетании из двух существительных особым окончанием наделяется зависимое слово, то, к которому на школьных уроках русского мы ставим вопрос: ножка (чья?) стула , хвост (чей?) кота , лодка (чья?) отца – здесь окончание родительного падежа обозначает принадлежность. В удэгейском языке всё наоборот. При обозначении принадлежности особое окончание сопровождает не зависимое, а главное слово. Ножка стула по-удэгейски теӈку бугдини – окончание, указывающее на принадлежность, появляется у слова бугди «ножка», это можно буквально перевести как «стул ножка-его». Аналогично «хвост кота» будет кейге игини («кот хвост-его»), а «лодка отца» – абуга ’анани («отец лодка-его»). Лингвисты называют способ оформления связи слов в таких удэгейских словосочетаниях «вершинным маркированием». Оно встречается не так уж редко, например, оно есть в персидском и турецком языках.

С выражением принадлежности в удэгейском языке связана еще одна тонкость. В нем есть специальный суффикс, выражающий «отчуждаемую принадлежность». Например, если мы скажем нуа улэhэни «его мясо», то это значит мясо человека, о котором идет речь, его плоть, мышцы. А если скажем нуа улэhэӈини «его мясо», то это мясо, которое он добыл на охоте или купил, оно принадлежит ему, но это мясо можно передать другому. Точно также би дилии «моя голова» – это голова у меня на плечах, а би дилиӈии – это голова добытого мною зверя или пойманной рыбы.

Отрицание при существительном в удэгейском выражается отрицательной частицей анˊчи, а вот в глагольном отрицании ситуация иная. Там отрицательная частица не ставится, а используется особый отрицательный глагол, который принимает нужную грамматическую форму, тогда как основной глалол остается неизменяемым: эhими этэтэ «не работаю», эсими этэтэ «не работал», атами этэтэ «не буду работать», эмусэи этэтэ «(я) не работал бы», эӡи этэтэ «не работай», эӡуhу этэтэ «не работайте» и так далее. Если вы знаете финский язык, такая ситуация покажется вам знакомой.

Любопытно удэгейское слово тэлинини. В одних ситуациях он означает «впервые убить зверя на охоте», в других – «впервые родить». Общее его значение «стать взрослым», ведь удэгейского мальчика признавали совершеннолетним после первого добытого зверя, а девочку после первого рожденного ребенка.

Важное слово удэгейского языка – буа. В словарях можно встретить самые разные варианты его перевода: «природа», «местность», «страна», «пространство вне помещения», «небо», «погода». Все они верны. Буа это прежде всего внешнее пространство, противоположное жилищу человека и неподвластное человеку. Тайгу удэгейцы называют буа хони «поверхность буа», а дикие звери зовутся буа буини «зверь, принадлежащий буа». При этом словом буа обозначают еще и Бога (буа ситани «сын Божий»).

Для ориентации в доме и в буа удэгейцам служит одна и та же система слов, только в буа «центром координат» служит река, а в доме очаг. Поэтому слово ӈеӕ обозначает и «пространство у кромки воды» и «пространство, примыкающее к очагу», багӕ «противоположная сторона реки» и «сторона жилища по другую сторону очага», диǝ «пространство в глубине от берега» и «пространство в стороне от очага», кеӕ «пространство рядом с берегом» и «пространство рядом с очагом».

Своеобразно отражается и ориентация во времени. Для нас будущее находится впереди, а прошлое – позади, и мы говорим, например, что что-то произошло три года назад. На удэгейский это выражение нужно перевести как ила аӈани ӡулиени, буквально «три года впереди», то есть впереди оказывается прошлое. Когда-то подобный взгляд на прошлое и будущее, видимо, существовал и в славянских языках. Он отражен, например, в слове предки, а в «Слове о полку Игореве» упоминаются передняя (то есть прошлая), и задняя (то есть будущая) слава.

Среди удэгейских имен любопытно имя Ба̄та эхинˊи. Оно давалось только девочкам и означает «Старшая сестра мальчика» (буквально, как мы помним, «мальчик (ба̄та)старшая сестра-его (эхинˊи)»). Такое имя родители давали девочке, если хотели, чтобы следующий ребенок был мальчиком. Если же они считали, что детей в семье достаточно, то называли ребенка Нˊэдига – такое имя могли дать как девочке, так и мальчику – и верили, что это предотвратит рождение следующих.

Первая удэгейская письменность была создана в начале 1930-х годов Евгением Робертовичем Шнейдером. Изначально он был археологом, но потом занялся этнографией народов Приморья и в 1927 году возглавил отряд Амурско-Уссурийской экспедиции Русского музея, изучавший удэгейцев. С тех пор удэгейцы стали основным объектом его исследований. В 1932 году он стал сотрудником Института народов Севера. Предложенный Шнейдером алфавит был на латинской основе. Шнейдер подготовил удэгейский букварь «Наша грамота», учебник удэгейского языка, книгу для чтения, перевел на удэгейский учебник математики для начальных классов, а также издал «Материалы по языку анюйских удэ» и первый опубликованный удэгейский фольклорный текст – сказку «Сǝлǝмǝгǝ» («Железное [чудище]»). А составленный им «Краткий удэйско-русский словарь» на долгие годы остался наиболее полным сводом удэгейской лексики.

Евгений Робертович Шнейдер (1897–1938)

В 1937 году Евгений Шнейдер был арестован по обвинению в том, что он «проводил шпионскую работу в пользу Германии», а в январе 1938 года расстрелян. После его гибели книги с удэгейскими текстами на основе латиницы были запрещены. Хотя в те годы проводилась масштабная работа по переводу языков, получивших в 1920-е году латинскую письменность, на кириллицу, для удэгейского языка кириллический алфавит разработан не был, и язык остался бесписьменным.

В 1980-х – 1990-х начался новый этап в истории удэгейской письменности. В Хабаровске и Санкт-Петербурге независимо друг от друга две группы разработали варианты кириллического удэгейского алфавита, отличающиеся небольшими деталями. На «хабаровском алфавите» был издан букварь и компакт-диск с фонетическим учебным пособием. «Петербургский» вариант алфавита был использован в подготовленной под руководством Е. В. Перехвальской подборке обучающих материалов для детского сада и начальной школы, куда вошли азбука, руководства для учителя и воспитателя детского сада, две рабочие тетради, книга для чтения и русско-удэгейский словарь.

Из «Рабочей тетради первоклассника» (автор Е. В. Перехвальская)

За последние два десятилетия к словарю Е. Р. Шнейдера добавились словари М. Д. Симонова и В. Т. Кялундзюга (1998) и А. Х. Грифановой (2001). Были выпущены две крупные монографии по удэгейскому языку: Игоря Кормушина (1998, содержит словарь и публикации текстов) и Ирины Николаевой и Марии Тольской (2001), в Новосибирске был издан сборник «Фольклор удэгейцев: ниманку, тэлунгу, эхэ» (составители М.Д. Симонов, В.Т. Кялундзюга, М.М. Хасанова), исследования, посвященные различным вопросам удэгейской фонетики, грамматики и лексики, публиковала Елена Перехвальская.

Первым удэгейским писателем стал Джанси Кимонко (1905 – 1949), описавший в повести «Там, где бежит Сукпай» жизнь удэгейцев в начале XX века. Книга Джанси Кимонко вышла на русском, была переведена на некоторые европейские языки, но ее удэгейский оригинал так и не был опубликован. Долгое время удэгейский текст считался утерянным, и лишь в XXI веке он обнаружился в архиве дальневосточной писательницы Юлии Шестаковой, которая перевела эту повесть на русский.

Юлия Шестакова и Джанси Кимонко

В 2000-х годах серию автобиографических книг написал Александр Канчуга, бывший учитель и директор школы в поселке Красный Яр в Приморском крае. Книги его изданы в Японии, удэгейский текст в изданиях сопровождается авторским переводом на русский и переводом на японский. На сайте Токийского университета иностранных языков доступны pdf-версия первой книги и аудиозапись ее чтения автором. Помимо собственных книг Александр Канчуга перевел на удэгейский написанную по-русски книгу Николая Дункая «Истории про Пэкулу» и «Маленького принца» Сент-Экзюпери.

Александр Александрович Канчуга и его жена Фаина Николаевна в 2000 году

Численность удэгейцев в XIX веке, видимо, никогда не превышала нескольких тысяч человек. В XX веке этому народу было суждено пережить несколько серьезных ударов. На рубеже веков удэгейцы часто становились жертвами хунхузов, совершавших свои разбойничьи нападения с территории Китая. Много жизней унесли и эпидемии. В результате к переписи 1926 года удэгейцев оставалось лишь 1357. Не миновала удэгейцев и коллективизация, когда они были сселены в поселки, и репрессии 1930-х. Особенно пострадали бикинские удэгейцы, поддержавшие восстание староверов на реке Улунга (приток Бикина, с 1972 года называется Светловодная). Почти все мужчины удэгейского рода Геонка, жившего на этой реке, погибли.

Но не репрессии и коллективизация нанесли самый сильный удар по удэгейскому языку. Это сделали появившаяся в 1950-х годах система интернатов и компания по укрупнению деревень в 1960-х – 1970-х годах. Обучавшиеся в интернатах удэгейские дети были лишены повседневного общения на родном языке, и основным языком для них становился русский.

Сейчас удэгейцы компактно живут в поселках Гвасюги и Рассвет в Хабаровском крае и в поселках Красный Яр, Олон и Агзу в Приморском. Численность удэгейцев, по данным переписей, неуклонно сокращалась: 1989 – 1902 (в РСФСР, в СССР – 2011), 2002 – 1657, 2010 – 1496. Падает и количество человек, владеющих удэгейским языком: 1989 – 462, 2002 – 227, 2010 – 103. Да и эти данные могут быть слишком оптимистичными, так как люди иногда утверждают, что знают свой этнический язык, хотя на деле его не используют или вовсе не знаю. Показательно, что в переписи 2010 года, где вопросы о родном языке и о владении языком были разделены, удэгейский язык назвали родным 174 человека, а сообщили о его знании 103. Настораживает и высокая доля людей, отметившихся как знающие удэгейский, но живущих за пределами традиционного ареала (Хабаровского и Приморского краев). В 2002 году их было 72 из 227, в 2010 – 32 из 103. Правда, к числу говорящих на удэгейском следует прибавить пятерых удэгейцев, которые в переписи 2010 года отмечены как владеющие узбекским. Видимо, это следствие ошибок переписчиков, поставивших в переписном бланке отметку не в той графе.

Исследователи отмечают, что говорят на удэгейском пожилые, а люди среднего возраста иногда их понимают, но сами язык активно не используют. С 1990-х как факультативный предмет в начальной школе удэгейский преподается в поселках Гвасюги и Красный Яр (в последнем с перерывом в 2005 – 2008 годах), в поселке Агзу преподавание прервалось в 2003. Институт народов Севера при Российском государственном педагогическом института имени Герцена в Санкт-Петербурге периодически набирает группы студентов-удэгейцев по профилю «Образование в области родного языка и литературы».

Положение удэгейского языка крайне тяжелое, и поводов для оптимизма в его отношении мало. Некоторый шанс на сохранение языка и да самих удэгейцев дает сохранение «территорий традиционного природопользования», переданных этническим общинам. Но всегда следует помнить, что вырубка участка дальневосточной тайги дает достаточно высокую прибыль, чтобы нашлись желающие обойти или отменить существующие запреты, так что в конечном счете судьба этих территорий зависит от твердой позиции и неподкупности властей.

Примеры текстов на удэгейском

Э̄хи багдиӕни. Ӈэнээне улитиги кӕгдафа. Э̄хи ӈэнээне кӕгдафа, тиӈмэлэ̄нˊ. Циги бинӡэи. «Кӕгда, си ими маӈга биhи?». Кӕгда дигаӈкини: «Би маӈга бийаӡам. Ӡоло какта какта гэктивэнэми, нӣ-дэ айанӡи хулилэгэти». Э̄хи дигаӈкини: «Си маӈа бими, сӯду ими цалугоhи?». Ӡугэ дигаӈкини: «Сӯ маӈга кеу кеу цалуговоно. Имаhва-да  О̄кто-да багдивана». Э̄хи дигаӈкини: «Сӯтиги ӈэниӡэӈэйи».

Жила-была лягушка. Отправилась она к реке на лед. Лягушка шла по льду и упала. [С тех пор у лягушек] бедра [стали] враскорячку. «Лед, почему ты [такой] сильный?» Лед отвечает: «Я и должен быть сильным. Я камни примораживаю друг к другу, чтобы людям было хорошо ходить». Лягушка говорит: «Ты сильный, а почему ты таешь на солнце?». Лед говорит: «Солнце – сильное, оно все-все растопляет. Оно и снег растопляет. Оно и траву взращивает». Лягушка говорит: «Пойду к солнцу».

Фрагмент сказки «Лягушка», записанной И. В. Кормушиным

Али бисээ ути? Тинэŋи бисинибэдэ биэ. Би нёула биŋэи эгдимэ исэй, оно бу саŋтау багдиэмэти. Утэлиэŋи удеедигэ колхозатиги суети бисини. Би амий эниŋэйдэ эсити суе. Эмнэгдэли (минду иленти аŋани ŋэнэлиэни) бу аанау ёукэ биталани агдаани. Би мэнэ эниŋэй киалани бисими. Би амий агадигэдэ ёухикэ сэмээти. Ёухи ŋэнэктээти? Эсимидэ саа. Эниŋэйтэнэ минава тоотоломие, ёухикэ хэбуэсэ. Утэбэдэ ŋэнэмиэ, доумилэ инэму. Ути доуми солёлэни ламуŋку бисини. Доумилэ ляси эгди нёула сугзява акисити мэиŋмэди. Мэнэ агаи Петэвэ исэми би. Нуани нюгусава акиндэни.

Когда это было? Вчера только было кажется. Когда ребенком был, многое видел, как живут наши взрослые. В то время удэгейцы в колхоз вступали. Мой отец и моя мать туда не вступили. Как жили в Каялу, я не помню. Однажды (мне шёл третий год), наш бат остановился у какой-то косы. Я был около матери. Мой отец и старшие братья куда-то исчезли. Куда ушли? Не знаю. Мать же, посадив меня на спину, куда-то понесла. Пройдя сколько-то, мы пришли к мосту. Выше этого моста была мельница. На мосту очень много детей кололи рыбу острогой. Я увидел старшего брата Петю. Он заколол хариуса.

Александр Канчуга «Детство»