Возвращение в Россию «капитализма катастроф»?

В последние дни в информационном поле муссируется тема внедрения индивидуального пенсионного капитала (ИПК), который в разных публикациях называется очень по-разному, вплоть до использования термина «пенсионный налог». Что не совсем верно по сути, но при этом отчетливо демонстрирует отношение пишущих к новациям власти в социальной сфере. Новациям, которые, судя по результатам опросов, совсем не воспринимаются обществом, справедливо видящим в них возрождение политики шоковой терапии имени Гайдара-Чубайса.

Надо отметить, что люди в правительстве и около ощущают все степень неприемлемости предлагаемых новаций, особенно после реализации того, что кто-то назвал «пенсионной реформой», а кто-то — более справедливо — пенсионным грабежом. И высказываются в том плане, что сегодня даже озвучивать эту тему официально не следует. Однако наиболее интересен не сам сюжет с ИПК, а то, что лежит в основе идеологии продвигающих его представителей финансового блока правительства и Центрального банка.

Концепция «либерального патернализма» возникла на стыке бихевиоризма и неоклассической экономической теории, точнее осознания того факта, что неоклассические модели, основанные на презумпции «рационального субъекта», перестали в какой-то момент достаточно адекватно описывать реальность. Это с необходимостью потребовало субъекта «рационализировать», чтобы привести в соответствие с потребностями экономики.

Один из ее элементов, бихевиоризм как таковой, сочетает в себе элементы философии, методологии и психологии, т. е. является попыткой психологическими факторами объяснить и обосновать определенные гносеологические и макро-социологические модели. В первой половине ХХ века Джон Б. Уотсон активно разрабатывал методологические аспекты этого направления, а уже в 30-е годы Б. Скиннер развил его идеи, высказав предположение, что «личные события» (в том числе мысли и чувства) определяются теми же факторами, что и наблюдаемое вовне поведение. Это направление получило наименование радикального бихевиоризма.

Следует отметить тот факт, что наибольшее применение методы и подходы бихевиоризма, особенно прикладной анализ поведения, построенный на принципах радикального бихевиоризма Скиннера, получили в качестве инструмента терапии лиц с различными нарушениями развития, в первую очередь, с расстройствами аутического спектра. Хотя указанные методы применяются значительно шире, в том числе в таких областях, как геронтология, промышленная безопасность, обучение языкам и так далее.

Но наиболее значимым представляется распространение этого подхода на макро-социологию, особенно в комбинации с теорией обмена, выдвинутой Джорджем Каспаром Хомансом. Согласно последней в процессе социального взаимодействия люди обмениваются товарами, услугами, информацией, благодарностями и т.д., причем до вступления в социальное взаимодействие люди взвешивают будущие вознаграждения и затраты. Если ожидаемые затраты больше вознаграждения, то люди отказываются вступать во взаимодействие. Обмен происходит по принципу «Ты — мне, я — тебе». Согласно этому подходу поведение людей всецело обусловлено тем, как вознаграждались их поступки в прошлом. Представляется, что слабость такого подхода самоочевидна для любого склонного к рефлексии наблюдателя.

Кроме самоочевидной слабости сведения мотивации субъекта к ожидаемому вознаграждению, возникают и вопросы в части того, а как собственно субъект определяет это вознаграждение? Теория рациональных ожиданий^[i]: концепция макроэкономики, которая исходит из предположения, что субъекты используют всю доступную информацию и не совершают систематических ошибок в своих прогнозах, — постулирует, как мы видим, полную рациональность действующего лица. Столь же рационально выглядят и действия субъекта в модели адаптивных ожиданий (реакцией на слабости которой и стало появление теории рациональных ожиданий)^[ii], в которой ожидания лишь постепенно адаптируются к изменениям. В обоих случаях, как мы видим, субъект рефлексирует изменения в окружающем мире и принимает решения отнюдь не рефлекторно, как это происходит в бихевиористской модели. В общем, экономисты убедительного ответа на вопрос о выгоде дать не смогли, а уж о ее рефлекторном определении субъектом — тем более.

Бихевиоризм подвергался усиленной и весьма обоснованной критике. Собственно, слабости и границы этого подхода понимали и признавали сами родоначальники подхода. По утверждению наиболее радикального из них — Б. Скиннера:

«Наиболее эффективным способом контроля за поведением является награда. Наказание информирует о том, чего не надо делать, но не сообщает о том, что нужно делать. Наказание является основным препятствием научению. Наказуемые формы поведения не исчезают; они почти всегда возвращаются замаскированными или сопровождаемыми другими формами поведения. Эти новые формы помогают избежать дальнейшего наказания или являются ответом на наказание. Тюрьма — прекрасная модель, демонстрирующая неэффективность наказания. Если заключенный ничему не научился, то нет никакой гарантии, что в той же среде с теми же соблазнами он будет вести себя по-другому.

Кроме того, наказание поощряет наказывающего. Учитель, пугая ученика плохой отметкой, добивается того, что он становится внимательнее. А для учителя это положительное подкрепление. И он все чаще прибегает к наказанию, пока не возникнет бунт. В конечном итоге наказание не удовлетворяет наказывающего и не приносит пользы наказываемому»^[iii].

Сам по себе бихевиоризм ни плох, ни хорош. Как метод, взятый со всеми его слабостями и примененный уместно (т.е. в первую очередь, в психиатрии) и с учетом возможностей и ограничений, он имеет право на жизнь, однако следует особо отметить, что он изначально постулирует наличие ограниченной субъектности и осознанности в поведении лица, на которого направлены его методы. Данный факт очень важен, поскольку ниже, в тексте книге, будет много говориться о том, что сторонники «либерального патернализма» констатируют определенную неспособность индивида рационально выстраивать свою поведенческую стратегию.

Теория обмена является тем мостиком, который соединяет биологический редукционизм бихевиоризма с неолиберальными экономическими (точнее, эконометрическими) теориями^[iv].

Перейдем теперь к носителям концептуальности «либерального патернализма». Поскольку понять: кто и почему вбрасывает в публичный дискурс совокупность идей, объединенных этим весьма неоднозначным «товарным знаком», — означает однозначно сформулировать стоящие за ширмой красивых концептов рациональные интересы.

Среди наиболее известных представителей этого направления называют Касса Роберта Санстейна и Ричарда Талера, авторов получившей широкую известность и даже признание в виде Нобелевской премии по экономике теории «подталкивания».

Касс Роберт Санстейн (Cass Robert Sunstein), член Британской Академии на сегодняшний день является одним из самых цитируемых американских ученых-юристов, к сфере интереса которого относится конституционное и административное право, а также «поведенческая экономика».С 2009 по 2012 год возглавлял Управление по информации и регулированию администрации Барака Обамы, причем назначение его на эту должность было весьма конфликтным. Новость о предполагаемом назначении вызвала весьма противоречивую реакцию в среде прогрессивных юристов и активистов экологических движений^[v], в первую очередь по причине неприятия ими политических и научных взглядов кандидата на должность. Жесткой критике подвергалась и собственно теория подталкивания. «Мы должны исключить из оборота краткосрочные политически мотивированные инициативы подобные идее «подталкивания людей», которые не базируются на хорошо обоснованных и способных оказать долгосрочное положительное влияние на поведение людей методах».^[vi]

С периодом работа Санстейна в администрации связан громкий скандал, вызванный предложениями последнего по проведению «специальных операций» в социальных сетях. Санстейн выступал за скрытое проникновение правительственных агентов «чаты, онлайн-социальные сети или даже группы реального пространства», а также предлагал осуществлять секретные платежи так называемым «независимым», заслуживающим доверия аудитории «независимым», поскольку аудитория весьма скептически относится к информации, генерируемой правительственными источниками^[vii], и соответственно, более склонна прислушиваться к тем, кто выглядит как независимый источник информации. «Эта программа должна быть нацелена на тех, кто поддерживает различные ложные «теории заговора», определяющие «событие или практику, как следствие махинаций влиятельных персон, скрывающих при этом свою роль в происходящих событиях».^[viii]

Не менее интересен его соавтор по столь стремительно переведенной у нас работе «Nudge. Архитектура выбора. Как улучшить наши решения о здоровье, благосостоянии и счастье» — Ричард Талер. Президент Американской экономической ассоциации (в 2015 г.), профессор поведенческой психологии и экономики в Чикагской школе бизнеса, работавший в кооперации с такими специалистами как Даниел Канеман и Амос Тверски. В 2017 году стал лауреатом нобелевской премии по экономике с формулировкой «за вклад в развитие поведенческой экономики».

В заявлении в связи с награждением его «Нобелевской премией по экономике»^[ix] сказано следующее: «Работа [Талера] внесла вклад в построение «мостика» между экономикой и психоанализом в области принятия решений индивидом. Его эмпирические находки и теоретические прозрения создали [необходимый] инструментарий для быстро развивающейся области поведенческой экономики».^[x] Характерно, что один из участников комитета, принимавших решение по поводу награждения Талера, особо отметил, что идеи «подталкивания» совершили прорыв в сфере публичной политики.

Внук Зелига Талера из городка Березань, что на Украине, сын актуария компании Prudential Financial^[xi]сделал весьма впечатляющую карьеру, надо заметить. И не только академическую. Он является учредителем компании по управлению активами, которая работает исключительно с крупными клиентами (минимальный порог для открытия клиентского счета — 75.000 долларов для)^[xii]. Хотя куда более интересным является опыт создания Талером в 1991 году совместно с правительством Великобритании «Группы предсказания поведения» (BIT), которая первоначально являлась подразделением британского правительства и была сформирована с целью отработки методов применение теории «подталкивания» для оптимизации расходов в рамках отельных государственных социальных и медицинских программ. Характерно, что созданная и финансируемая за счет средств бюджета организация в феврале 2014 года была трансформирована в частную компанию, владение которой было распределено в равных долях между правительством, благотворительным эндаументомNESTA и менеджментом подразделения. В качестве основной цели компании было заявлено «развитие общественных товаров и услуг», хотя многие подозревали, что реальной целью деятельности как BIT, так и созданной на ее основе компании было сокрытие неприглядных делишек британского правительства^[xiii].

По итогам этой забавной трансформации издание «TheFinancialTimes», которое трудно заподозрить в антилиберальных подходах, с удивлением отмечало: «Это первый случай приватизации правительством [функций] государственных служащих, ответственных за принятие политических решений… [Это может] оказаться начальным пунктом плана сокращения центрального правительства через создание частно-предпринимательской культуры в Уайтхолле».

Заметим, что Талер стал уже третьим лауреатом, получившим премию за исследования в области по поведенческой экономики. До него на данном поприще были отмечены Даниел Канеман (2002) и Роберт Шилер (2013). Столь настойчивое продвижение Шведским национальным банком идей скрытого манипулирования поведением потребителей финансовых услуг не может, я полагаю, не вызвать заинтересованного внимания со стороны думающей публики. В силу этого стоит бросить взгляд на послужной список и этих представителей идейного течения «поведенческой экономики».

Даниел Канеман, израильско-американский психолог и экономист, родившийся в 1934 году на подмандатной территории Палестины, известен своими работами в области психологии принятия решений и «поведенческой экономики». До начала академической карьеры Канеман служил в психологическом департаменте Цахал, где в его обязанности входили тестирование и психологический отбор кандидатов на обучение в качестве офицеров. Позднее переехал в США, где совместно с Амосом Тверски и некоторыми другими авторами разрабатывал вопросы ошибочности решений, проистекающих из эвристической модели выбора и когнитивных искажений. Вся исследовательская деятельность Канэмана была направлена на доказательство тезиса об ограниченной рациональности субъекта, принимающего решение, в первую очередь в рамках поддержки экономической теории адаптивных ожиданий, на научную и практическую несостоятельность которой было указано выше. В 2011 году Канеман был включен журналом «The Foreign Policy» в лист наиболее влиятельных мыслителей^[xiv]. В том же году была опубликована его книга, в которой в доступной форме излагалось большинство предложенных им моделей.^[xv]

Интересно, что Канеман, как и Талер, активно действует в области финансового консалтинга и является одним из основателей тесно связанной с Citigroup (которая, в свою очередь, исторически плотно сотрудничает с лидерами «чикагской школы») холдинговой компании TGG Group, среди сотрудников, учредителей и аффилированных лиц которой присутствуют (о, удивительно!) все перечисленные выше персоны. И не только они^[xvi].

Отметим, что никто из перечисленных нами выше действующих лиц не связан с реальным сектором и никогда не имел к нему отношения. Зато имеет явные и глубокие связи с представителями финансового сектора и глобальных финансовых институтов, что само по себе наводит на некоторые размышления. Как и состав организаций и групп специальных интересов, продвигающих в различных странах и на глобальном уровне обосновываемую этими представителями интеллектуальной элиты повестку.

Переходя к описанию некоторых практических опытов использования предлагаемой социальной технологии, необходимо заметить, что манипуляция поведением людей воспринимается весьма неоднозначно, да и сплошь и рядом политическая теория и практика, кажущаяся сегодня неразумной, через некоторое время становится нормой, и наоборот. Кто будет отвечать за решение, к которому людей подвели, в конченом итоге окажется неверным или закончится неудачей?

Возможный результат предлагаемой политики можно проиллюстрировать на примере деятельности перечисленных выше представителей направления «либерального патернализма» по оптимизации в 2010 году на основе методов «подталкивания» Государственная служба здравоохранения Великобритании, которая направила жителям письмо, предлагая завести электронную медицинскую карту с историей болезней, которая была бы доступна любому медработнику. Получатели этого письма оказались в ситуации «выбора»: либо они отказывались от предложения, либо автоматически включались в программу электронных медкарт. Но к письму не прилагалось бланка, чтобы оформить отказ, и тем, кто хотел это сделать, нужно было зайти на веб‑сайт, отыскать там нужный бланк, скачать его, распечатать, подписать, отправить по почте своему участковому терапевту — и надеяться, что это сработает^[xvii].

Несомненно, что наименьшее число отказов ожидалось от людей необразованных, бедных, «компьютерно безграмотных» — преимущественно пожилых, не имеющих доступа в Интернет. Заметим, что в 2010 году 63 процента всех жителей Великобритании старше 65 лет проживали в домохозяйствах, не оснащенных каналами интернет‑связи. Правительство вместе с «ответственными за доступность цифровых технологий» стремится к тому, чтобы как можно больше людей получили такой доступ^[xviii]. И не иметь его становится себе дороже^[xix].

Помимо сказанного можно привести еще достаточно примеров использования инструментария бихевиористской экономики и либерального патернализма, как правило создающих сложную систему отказа от навязываемой модели поведения при одновременном упрощении (а фактически, вменении) «согласия на сделку». Появилось очень много программ обусловленных денежных переводов (conditionalcashtransfer, сокращенно CCT). Такого рода программы широко применяются в Центральной и Восточной Европе. Исходная предпосылка для введения всех CCT — что людей нужно заставлять вести себя так, как лучше для них самих и для «общества». Всемирный банк^[xx]уверен, что такие программы помогут преодолеть «стойкие неправильные установки»: он объясняет бедность межпоколенческим воспроизведением обездоленности, а CCT разрывает этот прочный круг, заставляя людей вести себя более ответственно.

Моральная правомерность такого подхода сомнительна, чтобы не сказать более жестко. Он воплощает в себе бентамовский план «архитектуры выбора», постепенно ограничивая не просто свободу, но также и личную ответственность. Обусловленность уже предусмотрена для целого ряда предоставляемых в Великобритании пособий, и требования будут, как ожидается, только ужесточаться. Так, в Великобритании врачей обязали докладывать о трудоспособности пациентов, если те получают пособия по нетрудоспособности: таким образом конфиденциальные отношения между врачом и пациентом превращаются в социальный контроль.

Одним из следствий такого построения системы отношений является формирование определенного типа социально-политической организации общества, которую можно назвать «клиентельной». Коль скоро социальная поддержка является не всеобщим правом, а специфическим обусловленным благодеянием, предоставляемым «властью»(точнее, «группой специальных интересов», скрывшейся за фасадом «власти»)или каким-либо общественным институтом по собственному решению, то вполне закономерно, что «благодетели» имеют основания рассчитывать на лояльность и поддержку «облагодетельствованных». Эта благодарность может проявляться во множестве форм, начиная от добровольного и добросовестного участия в фальсификации выборов и прихода на организуемые «патронами» митинги до отсутствия претензий в ситуации однозначного и очевидного нарушения прав. Собственно, именно права в данной ситуации обесцениваются быстрее всего, ибо не собственное гражданское состояние, а благоволение начальства становится гарантией хотя бы самого скромного благополучия. Собственно, именно эти аспекты проблемы и являются сердцевиной анализируемого в в книге феномена.

Но согласимся, что бюджетные средства являются средствами налогоплательщиков, т. е. в данном случае правомерно говорить о «приватизации» бюджета в пользу отдельных, говоря на политическом языке, «групп специальных интересов». Вот, собственно, то, чем и является идеология и философия «либерального патернализма с точки зрения социальной психологии и политической социологии. В какие бы одежды ее не попытались нарядить ее адепты и промоутеры.

Еще одним важным аспектом проблемы является выявление адресата политики либерального патернализма, причем не только явного (точнее, заявленного), но и реального. В этом смысле интересна риторика со стороны представителей ультра-неолиберального подхода, к которым примыкают и отдельные фигуры российского экономического бомонда, являющиеся по большей части предпринимателями от бюджета, а не антрепренерами в историческом смысле этого понятия. Так ректор НИУ ВШЭ Ярослава Кузьминова, видимо по причине нарастающего кризиса российской экономики, открыто предложил перераспределить нагрузку, связанную с помощью группам с «недостаточными доходами», за счет переложения ее на средний класс. «Средний класс не хочет, но будет платить».^[xxi]

Это весьма показательно. И на Западе, и в Российской Федерации представители либерального дискурса, на словах воспевая достоинства среднего класса, на практике всегда дают рекомендации, направленные против его, среднего класса, базовых интересов. Что не удивительно, поскольку исторически современный средний класс, как справедливо отметил Пол Кругман, является как раз продуктом социального государства.^[xxii] А именно социальное государство и является основным объектом атаки со стороны представителей неолиберальной взглядов.

Таким образом мы имеем в остатке политику, направленную на формирование «политической клиентелы» финансового лобби против среднего класса и за счет среднего класса, причем политику, осуществляемую мерами, плохо корреспондирующими с существующими представлениями о морали и праве.

Трудно отделаться от ощущения, что вся эта активность четко следует методики капитализма катастроф имени незабвенного Милтона Фридмана и «Чикагской школы», которую столь подробно и красочно разобрала Наоми Клайн на примере, казалось бы, абсолютно различных «кейсов»: наводнения в Луизиане вследствие урагана Катрина, чилийских реформ эпохи Пиночета и американской оккупации Ирака[xxiii].

Схема одна: дождаться (или, что эффективнее, спровоцировать) глубокого кризиса, усилить его болевым шоком и, пока общество дезориентировано и не может оказать сопротивления, расчистить поле от остатков социальных структур с тотальной приватизацией социальных функций. Вот, в общем-то, и вся практическая методика реализации идей поведенческой экономики… Очень сильно, до степени смешения, напоминающая методику использования «допросов с применением принуждения» — эвфемизма, применяемого американскими военными для обозначения пыток.

[i]Теория рациональных ожиданий (Rational expectations theory — англ.) — концепция макроэкономики, изначально разработанная Джоном Ф. Мутом в 1961 году. Была впоследствии развита Робертом Лукасом в середине 1970-х годов (за нее Лукасу в 1995 году была присвоена Нобелевская премия по экономике), а также Кристофером Симсом и Томасом Сарджентом (им была присуждена Нобелевская премия по экономике «за эмпирическое исследование причинно-следственных связей в макроэкономике»).

[ii] Теория адаптивных ожиданий (Adaptive expectations theory) — концепция макроэкономики, описывающая процесс образования ожиданий у индивидуумов как результат наблюдения развития определенных параметров в прошлом (например, факт систематической недооценки уровня инфляции в прошлом должен влиять на оценку инфляции в будущем). Существование такой зависимости — как частный случай — было эмпирически выявлено в 50-х и 60-х гг. прошлого века на основе анализа соотношения показателей инфляции и безработицы, которая стала известна как кривая Филлипса. Однако наличие корреляции в поведении двух показателей ничего содержательно не говорит о природе и характере существующей между ними связи и зависимости (если последняя вообще имеется). Что и было позднее показано М. Фридманом и др. исследователями.

[iii] Цит. по: Из Ада в Рай: Избранные лекции по психотерапии/Учебное пособие. — Ростов н/Д., 1997, С.23.

[iv] По сути и природе своей являющимися теориями микроэкономическими, поскольку в основе их лежит «атом» — автономный субъект, наделенный свободой воли, рациональностью и действующий в своем интересе, выражаемом в денежном эквиваленте (все перечисленные базовые постулаты являются оспоримыми, производными и не содержат внутренней меры, что указывает на методологическую слабость построенной на них теории).

[v]http://www.progressivereform.org/SunsteinOIRA.cfm — последнее обращение 27.02.2019 г.

[vi] Lakhani, Nina (December 7, 2008). «Unhealthy lifestyles here to stay, in spite of costly campaigns». The Independent. London. — последнее обращение 27.02.2019 г.

[vii]»[W]e suggest a distinctive tactic for breaking up the hard core of extremists who supply conspiracy theories: cognitive infiltration of extremist groups, whereby government agents or their allies (acting either virtually or in real space, and either openly or anonymously) will undermine the crippled epistemology of believers by planting doubts about the theories and stylized facts that circulate within such groups, thereby introducing beneficial cognitive diversity» («Мы предлагаем определенную тактику внедрения в ядро экстремистских групп, которые генерируют различные теории заговора»: когнитивная инфильтрация в экстремистские сообщества, где правительственные агенты и их союзники (действующие виртуально или в реальном пространстве, равно открыто или анонимно) будут «подрывать» порочную эпистемологию последователей путем подбрасывания сомнений и «стилизованных» фактов, которые будут циркулировать в рамках этих групп, производя выгодную [нам] рассогласованность [мыслей, мнений]».

[viii]http://www.theragblog.com/got-fascism-obama-advisor-promotes-cognitive-infiltration/ — последнее обращение 01.03.2019 г.

[ix] Де-факто это премия Шведского национального банка по экономическим наукам памяти Альфреда Нобеля (швед. Sveriges Riksbanks pris i ekonomisk vetenskap till Alfred Nobels minne), т. е официально не является Нобелевской премией. Учреждёна Банком Швеции в память Альфреда Нобеля и вручаемая за достижения в области экономических наук. Премия присуждается один раз в год Шведской королевской академией наук.

[x]https://www.reuters.com/article/us-nobel-prize-economics/were-all-human-nudge-theorist-thaler-wins-economics-nobel-idUSKBN1CE0X5 — последнее обращение 01.03.2019 г.

[xi] Для тех, кто интересуется историей «Prudential», отсылаем к книге Курта Эйхенвальда «Песочные замки Уолл-стрит. История величайшего мошенничества» (К. Эйхенвальд «Песочные замки Уолл-стрит. История величайшего мошенничества», М., 2011, «Альпина Паблишер»).

[xii]https://www.morganstanley.com/wealth-investmentsolutions/pdfs/adv/fullerthaler.pdf — последнее обрщение 01.03.2019 г.

[xiii]https://apolitical.co/solution_article/how-to-save-lives-with-a-nudge/ — последнее обращение 01.03.2019 г.

[xiv] А уже в 2015 году журнал The Economist включил его в список самых влиятельных экономистов мира.

[xv] В Российской Федерации она вышла в издательстве AST Publishers в 2014 году под названием «Думай медленно… Решай быстро».

xvi]http://www.tgggroup.com/people.html — последнее обращение 01.03.2019 г., https://en.wikipedia.org/wiki/TGG_Group — последнее обращение 01.03.2019 г.

[xvii] Специалисты в области социальной психологии отметили бы тут очевидные элементы манипуляции, поскольку так называемый «канальный фактор» (предоставление человеку, к которому обращено предложение, простого и понятного алгоритма действий) был, с очевидностью, использован против нежелательного для авторов политики «подталкивания» выбора со стороны «потребителя». Однако в сложившейся ситуации невозможно однозначно заключить, были ли люди поставлены в такие условия сознательно, или налицо непрофессиональная проработка организационных элементов программы. Однако налицо эффект — снижение объема социальных гарантий (правда, при одновременном снижении расходов бюджета).

[xviii] Прекариат: новый опасный класс. М., 2014. С. 246−247

[xix] С другой стороны, людям «вменяют» определенный набор услуг, который они должны оплачивать, что никак не корреспондирует с концепцией «свободного рынка».

[xx] Ariel Fizbein, Norbert Schady. Conditional cash transfers: reducing present and future poverty. Washington, TheWorldBank, 2009. P. 383

[xxi]Кузьминов Я. Потраченные иллюзии // Коммерсант-Власть. 23.09.2013. № 37. С. 16.

[xxii]См.: Кругман П. Кредо либерала. М.: Европа, 2009

[xxiii] См. Клайн Н. Доктрина шока. Расцвет капитализма катастроф. М., 2009