Накануне Брексита: чем вызваны лихорадочные метания Лондона

Обилие данных в современном мире часто приводит к тому, что маскирует под собой ключевые события. В интернете наличествует масса информации, но очень мало достоверных фактов. Касается это и выхода Британии из ЕС.

А между тем ключевыми аспектами британских метаний является мало обсуждаемый в прессе ряд проблем. Принадлежность Гибралтара, проблема Ирландии, аспект Шотландии, внутренний раскол истеблишмента Англии и американская война элит.

На референдуме все было предельно просто – британцы сказали «да», и началось оформление процесса выхода. Однако мир на сегодняшний день, в отличие от момента инициации плебисцита оказался в корне другим, многое изменив и в данной ситуации.

Для понимания важно подчеркнуть, что референдум, проведенный Британией, носил не консультативный, а решающий характер. Причем мнения 52 процентов выступивших «за» не было неожиданностью или случайностью. Еще в 1946 году Уинстон Черчилль, произнося речь об «объединенных штатах Европы» заявил, что все войны на континенте развязывает либо Германия, либо Франция, а потому нужно создать такой союз, который свяжет их экономически. Однако самой Англии в составе данного союза Лондон видеть не предполагал.

Европейская интеграция, по мнению «старой» Британии, должна была касаться только Франции, Германии и прочего континента на фоне стороннего согласия Англии, США и СССР.

«Туманный Альбион» в 1973 году, вступая в ЕС, во многом сохранял по этому вопросу аналогичную тенденцию. Первый референдум о членстве Англии в Евросоюзе был проведен спустя пару лет в 1975 году, и тогда же, после двух лет информационной обработки удалось повысить число сторонников этого процесса до 63%. Тем не менее, очень многие в тот год выступили за то, чтобы выйти, а не оставаться в объединении.

Аналогичные настроения царили и внутри руководства страны. Лейбористы смирились с нахождением страны в Евросоюзе, а вот консервативная партия – нет. По этой причине Британия десятилетиями была для Брюсселя плохим партнером, постоянно добивалась эксклюзивных уступок и нарушала баланс. Англия стала единственной, кто имел право забирать обратно часть взносов в ЕС, не входила в Шенгенскую зону, зону Евро и так далее, что очень не нравилось другим игрокам.

Тем не менее, в 2011 году Консервативная партия Великобритании скоординировала вокруг себя сторонников отделения и начала принимать реальные шаги. Все началось с простых законопроектов, затем поправок, далее с широкого освещения данной темы в СМИ.

В итоге очень скоро даже те партии и политики, которые этого не хотели, были вынуждены не отрицать возможность такого референдума, дабы не оттолкнуть от себя электорат. А к 2015 году накануне выборов Дэвид Кэмерон уже был в таком положении, что оказался вынужден прямо пообещать его гарантированное проведение, иначе не мог рассчитывать на победу и новый пост.

Ирония ситуации заключалась в том, что все были убеждены в провале правящей коалиции и, давая обещание, Дэвид Кэмерон предполагал, что в случае, если он и заявит о желании провести референдум, отсутствие большинства позволит его остановить.

Вместо этого его партия неожиданно набрала большинство голосов и блокировать плебисцит стало некому. Пресса Британии, давно скупленная олигархами формата Руперта Мёрдока, всегда была против ЕС и выполнения обещания стали настойчиво требовать. Все закончилось инициацией процедуры.

После неожиданных результатов плебисцита официальный Лондон переживал недолго, поскольку и в  этом случае был убежден, что с поддержкой США сумеет договориться с Брюсселем о лучших условиях. Весьма вероятно, что так бы и произошло, если бы в Вашингтоне неожиданно не сменились элиты, президент и правительство.

Кэмерон ушел, а новый руководитель Британии Тереза Мэй медлила с процедурой столько, сколько это было возможно.

Далее последовала история с «инициативной» домохозяйкой Джиной Миллер, решившей подать в суд в связи с тем, что по словам гражданки была нарушена юридическая процедура. «Обычная» женщина заявила, что «искренне» возмущена схемой, при которой правительство направило уведомление о намерении выйти из ЕС без согласования с парламентом. Подобной казуистикой истеблишмент Англии пытался выйти из тупика, с одной стороны не оспаривая итоги референдума, а с другой пытаясь отменить или отложить выход из ЕС на основе нарушения процедуры.

Ирония этой попытки была в том, что суд, согласившись с мнением истицы не только позволил Парламенту «переголосовать», то есть принять решение окончательно, но и сделал выход Британии из ЕС законом. Дело в том, что Парламент – законодательный орган и теперь, соответственно, чтобы отменить выход из ЕС, необходимо вначале принять новый закон об этом, а для этого нужно голосование. И в этом вся соль.

Тереза Мэй, затевая все это, рассчитывала к моменту голосования, то есть к концу марта, получить подавляющее число сторонников, но этого не случилось. Никто не знает, как проголосует Парламент, когда бы это не произошло.

В итоге скорый выход Британии в рамках нынешних условий сделки не устраивает в Англии никого, но радует многих в Париже и Берлине. Двое последних уже делят место Лондона в ЕС, а сами британцы оказываются в подвешенном положении.

С одной стороны, формальный выход должен состояться, а с другой, во многих органах и институтах Европы, например, в Таможенном союзе, членство к концу марта отменить не удастся никак. То есть во многих европейских структурах Британии придется задержаться и после выхода, но уже без права голоса и эксклюзивных норм.

Ввиду этого политические силы, желавшие выхода из состава Европейского союза, недовольны тем, что полного выхода не получается, а те кто выступал за сохранение Англии в составе Евросоюза требуют ответа на вопрос, зачем было вообще выходить, если по большей части Англия в ЕС намерена остаться.

До Брексита остается всего несколько дней, и возможности Лондона сужаются до нескольких вариантов – либо выход из ЕС без подписанного соглашения, что может иметь коллапсирующие последствия для экономики страны, либо откладывание даты Brexit на более поздний период, либо проведение досрочных всеобщих выборов или нового референдума, который теоретически может все изменить. Вместе с тем, надо учитывать и позицию ЕС, которая может сыграть в свою игру при любом решении британцев.