Разделяй и властвуй: в США возрождается идея стравить Россию и Китай

У американских политиков, что бы о них ни говорили, есть одна общая и закономерная черта — излагать реальную картину мира они начинают только после ухода со своей должности. Так, в конце первой недели сентября экс-глава Пентагона Джеймс Мэттис дал интервью Фариду Закарии — одному из наиболее влиятельных американских ведущих. Напомним – он однажды, и достаточно неудачно, вел Петербургский международный экономический форум.

В программе GPS Закария спросил бывшего главу Пентагона: «какая страна на сегодняшний день наиболее опасна для однополярного мира?» И Джеймс Мэттис ответил, что на данный момент, несмотря на общую экономическую динамику, у Китая есть лишь задатки к тому, чтобы превратиться в самую крупную угрозу. Пока же наиболее сильна в глобальной конкуренции именно Москва.

«На протяжении многих лет мы ошибочно полагали две вещи», — заявил «Бешенный Пес» (кличка Мэттиса). «Во-первых, что в результате либерализации экономики Китая он начнет играть по (нашим) правилам, а во-вторых, что настоящая проблема в России — это Путин, а не сама страна».

В последующие дни американская пресса попыталась развить эту логику и на основании слов Джеймса Мэттиса предложила ряд «свежих» идей. Основным мейнстримом стало предложение возродить идею российской-китайского рукотворного раскола, тем самым повторив успех разлада отношений КНР и СССР.

Учитывая, что римская политика «разделяй и властвуй» веками использовалась англосаксами в качестве базисного элемента конкурентной стратегии, в этом не было ничего удивительного, однако на этот раз СМИ предложили Конгрессу ряд идей.

Так вашингтонское издание The Hill повторив за Мэттисом тезис о враждебности Москвы и Пекина, предложило стимулировать конфликт между Россией и КНР в трех ключевых областях. По словам СМИ Вашингтон обязан поощрять споры и ослаблять партнерство двух полюсов повсеместно, но прежде всего в регионе Дальнего Востока, Центральной Азии и в Арктики. Реален ли предложенный подход?

Если отталкиваться от вышеописанной географии логика американцев оказывается очевидной. В случае, когда речь заходит о Дальнем Востоке, линией раскола, как правило, подразумевается территориальный аспект, а точнее исторические претензии Китая на приграничный ряд российских земель.

Об этом мало рассказывается, но первые официальные связи между Китаем и Россией установились гораздо раньше, нежели в Китае началась историческая по масштабам война династии Цин за объединение, перешедшая в итоге во вторжение европейских государств. Именно поэтому первая официальная экспедиция под руководством томского казака Петлина и составленные им точные сведения маршрута из Европы в Китай были признаны наиболее полными со времен Марко Поло. И настолько свежими, что были переведены на все европейские языки.

Посольство совпало с началом напряженной войны маньчжуров за покорение Китая, а также с освоением Россией своих дальневосточных рубежей. Для понимания того, что одновременного соперничества на двух фронтах Пекин не выдержит, хватило одного боя, когда значительно превосходящие по численности силы манчжуров атаковали казаков Хабарова. В результате манчжуры потеряли свыше 600 человек, а русские — всего 10.

После воцарения цинской династии Россия дважды (в 1658-м и 1675-м годах) пыталась урегулировать вопрос о границе миром, но всякий раз решающую роль в провале играли западноевропейские миссионеры при китайском дворе, являвшиеся ярыми противниками русско-китайского сближения.

В конечном итоге, цинские власти на волне внутренних побед попытались снова завоевать занятые Россией территории, но вновь потерпели поражение. После этого дело сдвинулось с мертвой точки.

В 1689 году на место заключения будущего Нерчинского договора прибыла российская делегация, но вместо обещанного равного посольства ее встретило китайское посольство с большим войском в несколько десятков тысяч человек и переводчиками-иезуитами (французом и португальцем). Последние не только были враждебно настроенны к русским, но и искажали слова дипломатов с обеих сторон. В ходе сложных «переговоров» большая часть земель осталась у России, но Приамурье пришлось уступить Китаю.

Затем Пекин захлестнул тотальный ввоз опиума со стороны Британии, а позже и развязанная островом военная экспедиция в ответ на попытку династии Цин запретить ввоз наркотиков. Началась первая «опиумная» война, по результатам которой проигравшему Пекину были навязаны чудовищные по неравноправности договоры, но поскольку аппетит к капитализму приходит во время еды, вскоре началась еще одна военная кампания.

Грабительское вторжение Англии на этот раз сопровождалось примкнувшими к походу силами Франции и США, причем коалиция даже не скрывала, что ставит своей целью вскрытие внутренних провинций Китая для собственных нужд. Это означало рост угроз на российско-китайской границе.

Царское правительство организовало экспедицию по Амуру для усиления обороны и предложило Пекину заключить итоговый договор. В рамках соглашения, России возвращался левый берег Амура, а Китаю переходит правый, неурегулированным оставался лишь уссурийский вопрос.

Точка была поставлена в 1860 году, когда Англия, Франция и США, под очередным надуманным предлогом организовали самое мощное за период опиумных воин военное вторжение. На этот раз Россия не могла позволить французам и англичанам получить Уссурийский край, поэтому впервые за период войны предпочла вмешаться, и стала посредником между командованием западных армий и Китаем. В благодарность Пекин не только признал условия Айгунского договора (1858 год), но и уступил нашей стране Приморье, подписав новый – Пекинский договор.

Формально к сегодняшнему дню этот территориальный вопрос давно улажен, подписание всеобъемлющего и окончательного соглашения о российско-китайской государственной границе было заключено еще в 2004 году, однако китайские карты с обозначениями данных районов как части Китая пропали из свободной продажи совсем недавно, всего несколько лет назад. Как раз в период налаживания нынешних российско-китайских отношений.

Ранее различные «западные» НКО и фонды не стеснялись спонсировать китайских националистов и разжигать идеи о том, насколько договоры XIX века были «несправедливыми» и как не права была Москва. Очевидно, что экспертное сообщество «советует» властям США вновь раздуть эти внутренние настроения, но на этот раз максимально масштабно накачивая вопрос с прицелом на сибирские и дальневосточные «провинции».

Формулу для этого еще несколько лет назад продемонстрировали российские либералы, прилежно отрабатывавшие заказ на популяризацию в массах мифа о том, что страну готовятся захватить китайцы. Тогда многочисленные источники пестрили логикой «исторической справедливости», и разговорами о том, что Пекин не сумел отстоять территории в XIX веке только потому, что был слаб, а Российская Империя сильна, теперь же роли меняются и китайцы вот-вот начнут попытки вернуть эти территории силой.

Тот факт, что в этой версии полностью игнорируется захватническая роль Западной Европы, к которой у Пекина накопился ключевой пакет претензий по итогам «опиумной» войне привычно не приводился. Другими словами, США уже использовали данный метод для разделения российско-китайского альянса на этапе его возникновения (после 2012 года), но в тот раз с сугубо российской стороны. Теперь же, аналогичное предлагается осуществить через источники в Китае. Вбить клин, основанный на одной и той же полемике, но с разными знаками и с разных сторон.

Что касается Средней Азии, то здесь парадигма еще более простая. Судя по всему, речь идет об идее подрыва региональных альянсов России в среде пяти центральноазиатских государств. А также об одновременной поддержке местных режимов в случае расширения влияния КНР.

Тот факт, что Китай в данном регионе заинтересован не только в прокладке инициативы «Один пояс — Один путь», а Москва не случайно поддерживает данные республики совместно с Пекином, явно не берется авторами идеи в расчет. А между тем, Россия и КНР сотрудничают в Средней Азии на беспрецедентном уровне именно ввиду американского давления.

И Москва, и Пекин воочию наблюдают, как после провала сирийской кампании и Большого плана на Ближнем Востоке, Вашингтон перебрасывает подконтрольные его спецслужбам террористические формирования из Ирака и Сирии на север Афганистана. Активно пытается на теократической почве хаотизировать регион и сделать пять среднеазиатских республик воротами по переброске нестабильности (террора, наркотрафика и беженцев) в подбрюшье Пекина и Москвы — в Синьцзян-Уйгурский автономный округ и центральную Россию.

В среднеазиатском регионе находятся огромные и пока неосвоенные запасы природных ресурсов. И в то время, как недра Персидского залива истощают свои резервы, нефтегазоносные районы Казахстана и Средней Азии становятся лакомым куском. Кроме того, Средняя Азия — это еще и запасы золота, урановых руд и других элементов, а учитывая, что во времена СССР здесь был построен колоссальный энергетический потенциал (крупные ГЭС), транснациональные корпорации США и Европы всеми силами желают заполучить этот регион.

В отличие от Вашингтона как государства, американо-европейским ТНК для этой цели не требуется оккупация, достаточно череды цветных революций, либо любого типа хаотизации. В информационном поле спецслужбами для этого используется наработанная в 90-е годы антироссийская база, когда условием выдачи западных траншей являлось выдавливание русскоязычного населения, негласный запрет на русский язык, российские СМИ, культуру и прочее. То есть все то, что сегодня наблюдается при тех же кураторах на Украине.

Месторасположение Средней Азии позволяет любой державе, разместившей в ее центре военные базы, угрожать не только России, но и КНР, Индии и даже ряду ближневосточных «режимов». Все это прекрасно понимают в Вашингтоне, Пекине и Москве. На таком фоне любые попытки вбить клин в отношения Китая и России, либо схемы, смещающие режимы политтехнологическим путем немедленно наткнутся (и уже не раз наталкивались) на совместное противодействие, поэтому нынешняя идея, вряд ли принесет Вашингтону желаемый эффект.

Методика внесения российско-китайского раскола через арктическую зону кажется наиболее загадочной инициативой. Разумеется, по предварительным оценкам, здесь сосредоточено около 13 млрд тонн нефти и 95 трлн кубометров газа, но доминирование России на Северном морском пути очевидно, а ее политика совместных с КНР инвестиций не так проста.

Москва прекрасно понимает, что строя инфраструктуру, магистрали и обустраивая СМП в одиночку, мы рискуем привести регион в порядок за свой счет, а затем столкнуться с гарантированным ультиматумом о признании путей и запасов «достоянием человечества». США уже не раз заявляли о том, что всеми силами будут мешать господству России и Китая в Арктике, даже в данном вопросе объединяя в альянс обе страны.

В начале 2019 года Командующий Военно-морскими силами США в Европе показательно заявил: «Это ничьи воды… Свободный и справедливый доступ к ним должен быть у всех стран Арктического совета, членами которого являемся и мы. В текущий период мы наблюдаем значительную совместную деятельность Китая и России, при этом русские считают Арктику своим владением, но это международный маршрут». При таком подходе очевидно, что вместо клина Вашингтон лишь еще больше подталкивает Пекин поближе к Москве, укрепляя, а не ослабляя взаимное содействие.

Англосаксы привыкли расправляться со своими конкурентами их же руками, стравливать сильных противников для самоуничтожения. Но в отличие от прошлых времен в стане западных союзников больше нет единства, его не наблюдается даже в среде американских элит. За последние пять лет такая ситуация привела не к размежеванию, а к сближению России и КНР. Поэтому, хотя планы западного мейнстрима звучат громко, никаких оснований под ними пока нет.