Алиев «копнул» глубоко, но виноваты опять армяне

Президент Азербайджана Ильхам Алиев принял участие в открытии в Тертере музея государственной символики. Эксперты утверждают, что идея создания таких музеев и в других городах республики принадлежит лично Алиеву, который в последнее время стал уделять повышенное внимание изучению древней истории страны с «целью формирования и развития патриотических настроений у молодежи».

Что же касается музея в Тертере, то представленные там экспонаты считаются «важным новшеством для культурной жизни Азербайджана в деле представления общественности государственных атрибутов, отражающих культурные ценности и национальные символы». Речь идет о географических картах, относящиеся к различным периодам, в том числе ханств, используемых ханствами флагов, гербов городов XIX века, старинных металлических монет, бумажных денег, форме одежды военных Азербайджанской Демократической Республики и Азербайджанской ССР, почтовых марках, орденах и медалях. Все это, конечно, полезно и познавательно. Вызывают вопросы привязанные к этим экспонатам некоторые исторические суждения Алиева.

Так, указывая на представленные в музее, подготовленные главным образом русским картографами разных времен географические карты Азербайджана, президент уже не первый раз заявляет: «Территория нынешней Республики Армения — древняя азербайджанская земля. Это факт, исторический факт. Не надо далеко ходить. Достаточно взглянуть на карты, изданные царской Россией в начале ХХ века. Каждый увидит, что, можно сказать, абсолютное большинство топонимов на всей территории нынешней Армении имеет азербайджанское происхождение. Прошу наших ученых опубликовать это, чтобы каждый увидел. Пусть выпустят небольшую брошюру». Понятно, что Алиев готовит информационно-пропагандистский удар по Армении в связи с неурегулированным нагорно-карабахским конфликтом. Но мы в его «тезисах» усматриваем иную тематику и проблематику, касающиеся азербайджано-российских отношений.

Начнем с того, что после войн с Персией в начале XIX века, когда в состав Российской империи было включено всё Закавказье, Санкт-Петербург должен был обозначить идеологическое и историческое обоснование своего присутствия в этом регионе. Тогда господствующая, но после смерти Екатерины Великой всё же сходящая на нет геополитическая концепция сводилась к проекту воссоздания «христианских государств» на территории Персидской и Османской империй с включением в их состав земель Закавказья. Это была уловка с целью привлечь на свою сторону христианские народы региона, поскольку возникла необходимость обосновать какой-нибудь миссионерской доктриной свое продвижение на юг. В первую очередь, как после завоевания османами Византийской империи в 1453 году, это должно было отразиться на серьезных топонимических переменах в Закавказье.

В Турции в результате греческий город Истанполис стал Истанбулом, греческий Пергам — Бергамой, греческий Хиераполис — Памукалле, греческий Адрианаполис — Эдирне, греческая Гераклея — Эргели, греческая Смирна — Измиром, греческая Анкира — Анкарой, армянские Карин — Эрзурумом, Айнтап — Газиантепом, Ахтамар — Акдамаром. Библейская гора Арарат превратилась в Агры Даг. Но в Закавказье загадочным образом такого не произошло. И в последующем топонимическая политика России в регионе была осторожной: перемены не имели системного характера и сохраняли тюркский топонимический ландшафт, который Алиев считает азербайджанским. Но нужно понимать, что в тот период именно конфессиональные императивы играли ведущую роль в идеологических обоснованиях имперских геополитических задач, рассматривались как ключевая категория для уяснения и упорядочения закавказского пространства.

Тем не менее в сфере топонимики идеологема о взятии под защиту христиан, что в единоверной Грузии, что позже с армянами и их Армянской апостольской церковью, не просматривается. Только к 1890-м годам конфессиональный критерий начинает уступает свое место в имперском политическом мышлении этническому (национальному). Этот процесс более очевиден в Закавказье, где имперские власти стали сталкиваться с политическим и национальным вызовом, в наиболее явственной форме бросаемым именно со стороны христианских народов. Вспомним о требованиях восстановить автокефалию Грузинской православной церкви, которое воспринималось как движение за грузинскую национальную автономию. Или конфликт властей с Армянской апостольской церковью, во многом остающейся основой не только духовного, но и политического существования армян как в России, так и в Турции.

Так что Алиев, как в анекдоте, «копнул» глубоко, но бросил всё в сторону армян. Он выводит на определение «стартовых условий», с которых начинала свою политику Российская империя после присоединения Закавказья. Речь о национально-территориальной принадлежности районов проживания меньшинств и национальной политике элит на этих территориях. На этом направлении для историков — непочатый край серьезной работы.

. .