Foreign Policy: США и миру пора смириться с концом американского века

В 1941 году американский журналист и издатель, основатель журнала Time и его смежных изданий Life and Fortune Генри Люс заявил, что «XX век — это американский век». По его мнению, благодаря беспрецедентной силе и безусловной решимости США должны были сделать мир «безопасным для установления свободы, экономического роста и всё большего довольства людей». Добиться этого удалось с помощью сочетания американской мощи и престижа, которые породили бы почти универсальную «веру в благие намерения, а также в высший разум и великую силу всего американского народа».

В течение оставшейся части столетия США были доминирующей в мире державой, что было чревато как благими, так и негативными последствиями. Тем не менее Люс был прав в том, что это был именно американский век (или по крайней мере полвека). Однако к 2020 году уже стало ясно, что нынешний XXI век стал «антиамериканским веком». Такой характер нынешнего столетия был очевиден еще до пандемии, которая лишь сделала неотвратимость такого поворота событий очевидной, пишет Закари Карабелл в статье, вышедшей 13 июля в Foreign Policy.

Антиамериканский век может оказаться агрессивно враждебным по отношению к США, но по меньшей мере пока его антиамериканский характер заключается в основном в том, что он вступает в прямое противоречие с веком американским: ослабленными, если не уничтоженными оказались три столпа американской мощи — военная, экономическая и политическая. Именно они были определяющими в прошлом столетии. На данный момент такое развитие событий может показаться сугубо негативным. Так, некоторые опасаются, что без лидерства со стороны Вашингтон мир вновь обратится в джунгли, определять характер либерального миропорядка сможет Пекин.

И всё же приход антиамериканского века может быть именно тем, что нужно миру и США для решения конкретных задач сегодняшнего дня. Миру, в котором проживает около 7,8 млрд человек, нужно несколько точек поддержки, а не один гегемон или две сверхдержавы, борющиеся за первенство. И США, обладающие как большим материальным достатком, так и страдающие большими недостатками, должны признать, что им не предписано проведением быть лидером, тогда как прошлые успехи не являются гарантией будущих. Для решения проблемы прежде всего необходимо ее признать. Отказ от этого и убежденность в том, что США обладают уникальной мощью, что им историей и культурой предначертано быть великими, чреват коллапсом.

На заре нового тысячелетия — какие-то 20 лет назад, которые теперь кажутся вечностью, — США могли сказать себе и миру, что они нашли уникальную формулу того, как быть демократией. Вашингтон указывал на свою роль как глобальной сверхдержавы и устойчивой и процветающей экономики. Он мог говорить, что он преуспел в передовых исследованиях, образовании и инновациях и стал примером для стран во всём мире. Безусловно, это никогда не было до конца так, как хотелось бы гражданам США, но эти сильные стороны страны, особенно в сравнении с большой частью остального мира, были несомненны.

Пандемия выявила структурные сбои в США. На ее фоне стало очевидно, что страна, чья система управления ограничена не только тремя ветвями федерального правительства, но и значительной местной и государственной автономией, не особенно подходит для мобилизации мощного потенциала государства в иных условия, кроме как во время войны. Раздражение и насмешка иностранных держав в связи с тем, как американские власти боролись против пандемии COVID-19, — просто следующая фаза процесса, который разворачивался в течение двух десятилетий.

Первым сваленным столпом американского века стали вооруженные силы. Вторжение США в Афганистан после терактов 11 сентября 2001 года было поддержано многими странами как оправданный ответ на укрытие афганскими радикалами Усамы бен Ладена. Тем не менее последующее вторжение в Ирак в марте 2003 года, во время которого многие отказались поддержать Вашингтон, вылилось в неумелую оккупацию и многие годы партизанской войны против американских войск, которые во многом напомнили войну во Вьетнаме.

Боль первых неудач в значительной мере обострили известия о санкционированных американским правительством пытках в Ираке, в тюрьме Гуантанамо и в большом числе других мест в мире, что шло вразрез с Женевскими конвенциями, которые на протяжении долгого времени защищали США. Если добавить сюда слежку за американскими гражданами, о которой стало известно на фоне борьбы с терроризмом, то окажется, что многие добродетели американской мощи дали трещину. К 2008 году США вышли из иракской трясины по-прежнему не имеющими себе равных, но имидж их вооруженных сил уже был серьезно подорван.

Вторым столпом американского величия, давшим глубокие трещины, была экономика. По мнению Люса, одной из определяющих черт американского века была способность экономической системы США выступать в качестве мощной преграды против коммунизма. И даже после распада Советского Союза процветающая американская экономика выступала магнитом для талантливых людей и инноваций, а американские технологические фирмы стояли за первым интернет-бумом 1990-х, а затем и за следующей волной в 2000-х годах.

Между тем Вашингтонский консенсус, сформулированный в 1980-х годах и заключавшийся в том, как структурировать свободные рынки, стал фундаментом реконструкции Восточной Европы и России после 1989 года. На него также полагались Международный валютный фонд и Всемирный банк, стремившиеся добиться отмены торговых барьеров, отказа от государственных компаний и большой открытости по всему миру.

В то время как некоторые страны, особенно Россия, в значительной степени пострадали от этого «лекарства», из-за огромной экономической мощи США у большинства стран было немного альтернатив. Заметным исключением стал Китай. Благодаря своим размерам, а также надеждам многих на то, что он пойдет по той же модели экономического развития, что и США, после вступления во Всемирную торговую организацию Пекин смог пойти собственным путем.

Экономический успех Китая подорвал американское господство, но именно финансовый кризис 2008—2009 годов действительно повалил экономическую опору американского могущества. Из-за политики американских банков удар был нанесен по всей глобальной финансовой системе. Американская же финансовая система выжила, но экономическая репутация США — тот престиж, о котором говорил основатель Time, — необратимо пострадала.

Последним столпом оказалась демократия. В течение многих десятилетий США могли хвастаться тем, что они являются самой старой и наиболее устоявшейся демократией в мире, с единой системой сохранения индивидуальных свобод и использования энергии масс. Вашингтон регулярно подталкивал, а иногда и принуждал союзников и противников к открытости и демократизации, что никоим образом не мешало ему иметь дело с диктаторами. Тем не менее в целом большинство уверено в том, что демократия — это лучший оплот против автократии и лучший путь к экономическому процветанию.

Демократия в США, какими бы ни были их недостатки, была не хуже, чем у остальных. По мнению тех, кто оценивает такие вещи, она никогда не была «самой сильной демократией»: в этом отношении первенство на стороне стран Скандинавии. Но она, несомненно, была самой сильной из крупных и динамичных демократий, которые в сочетании с двумя другими ее столпами и были фундаментом для американского века. А потом президентом страны стал Дональд Трамп.

Уже к 2016 году американская демократия стала демонстрировать признаки сбоя. Граждане США стали намного меньше верить своему правлению и принимать участие в его работе, и это стали замечать даже во власти. Но после избрания Трампа американцы уже не могли сказать ни себе, ни всему миру, что построенная ими система уникальным образом позволят противостоять давлению популизма и зарождающегося авторитаризма, против которого США выступали на протяжении многих десятилетий. В целом Трамп нанес гораздо меньше ущерба стране, чем утверждают его многочисленные критики, поведение которых может отражать внутриполитическую систему сдержек и противовесов, благодаря которой любому президенту становится крайне сложно пойти на серьезные злоупотребления властью.

Благодаря силе своей демократии США были символом и маяком, привлекающим иммигрантов и талантливые кадры, которые ехали за возможностями, которые предлагала и создавала страна. В этом плане администрация Трампа резко подорвала мировую репутацию Соединенных Штатов. Конечно, имидж США также сильно пострадал в 1970-х годах после войны во Вьетнаме и разоблачения американской антидемократической политики в большей части тогдашнего «третьего мира». Вполне возможно, что если бы не произошло экономического возрождения 1980-х годов, американский век закончился бы уже тогда. Но он не закончился. Затем же началась пандемия.

Известно высказывание первого главы Госсовета КНР Чжоу Эньлая, по словам которого, слишком рано судить о последствиях Великой французской революции. Так же и в вопросе пандемии преждевременны любые оценки того, как хорошо те или иные страны ответили на ее вызов. Тем не менее очевидно то, что те черты американского государства, которые прежде могли бы считаться сильными сторонами, в нынешних условиях демонстрируют слабые стороны США: децентрализованное внутреннее управление, крайне спорная политика и огромные культурные различия между штатами и регионами. Все эти аспекты США стали прививкой против автократии и чрезмерной власти, но они сделали страну уязвимой для кризисов, которые требуют сплочённых действий.

Разразившись в разгар правления Трампа, пандемия полностью разрушила имидж США как проповедника эффективного управления и демократии, а вместе с ними снесла и последний столп, на котором зиждился американский век.

Многие в США и во всём мире могут полагать, что конец американского века трагичен, но приход антиамериканского века обещает лучшие времена для мира и возможность для американцев наконец увидеть структурные проблемы своей страны. В конце концов, если не считать, что Соединенные Штаты обладают монополией на стремление к миру, индивидуальным правам и процветанию, 7,8 млрд человек и почти 200 больших и малых стран столь же способны, как и американцы, действовать в этих совместных интересах. Верить в обратное — значит утверждать, что единственная формула международной стабильности и процветания — это бесконечное продолжение американского века.

Всё это неизбежно приводит к вопросу о Китае и его статусе как развивающейся мировой державы, особенно когда США отступают или вынуждены отступать. Безусловно, Китай определяет права не так, как США, и многие за пределами Китая могут не найти этот подход привлекательным. Но китайское видение остается китайским, распространяемым правительством, которое, похоже, весьма заинтересовано в поддержании глобального мира даже при распространении своей власти. И что бы ни думали о будущем Китая, по-прежнему верно то, что конец американского века не станет ретроградным шагом человечества. Чтобы утверждать обратное, нужно верить в то, что только США стремятся к миру и процветанию.

Что же касается самих США, то десятилетия мирового господства не обеспечили гражданам страны процветания в последние годы. Рост уровня жизни замедлился и стал отставать от большого числа других стран. Расизм никуда не ушел. Ни одна из стран, которые преуспели в области образовании, здравоохранения и уровня жизни, не являются столь же крупными или сложными, как США, но даже по своим собственным стандартам Вашингтон не достиг того, чего когда-то достигал. Вашингтон тратит огромные средства на образование, инфраструктуру, борьбу с бедностью, здравоохранение и оборону, но траты эти не делаются разумным образом. Да, материальная жизнь сейчас лучше для всех, чем 50 лет назад; люди живут дольше, имеют больше медицинской помощи, едят лучше, они более образованны и живут в более безопасных городах и поселках. Однако то же самое можно сказать обо всём мире. США себя здесь не за что хвалить.

Простой факт заключается в том, что успех и сила— военная, политическая, экономическая, а также культурная — не являются правами по рождению. Соединенные Штаты не могут быть великими или могущественными только потому, что они такими были. Хотя прошлые успехи, безусловно, могут стать хорошим толчком к будущим. Если страна когда-либо была действительно исключительной, она была исключительной, потому что одно поколение за другим напряженно трудились, боролись и изо всех сил пытались добиться этого, а не потому, что эти поколения похлопывали себя по спине. В течение десятилетий американского столетия были острые моменты высокомерия и перенапряжения, но никогда не был столь глубоким разрыв между тем, что из себя представляют США, и тем, чем они являлись, по словам их граждан.

Таким образом, нынешний момент дает возможность не для американской исключительности, а американского смирения, признания того, что для продвижения вперед США должны смириться с завершением американского века, попрощаться с исключительностью и признать, что они такая же страна, как и любая другая, просто более богатая, с огромным военным арсеналом, множеством источников силы и множеством поводов для самообмана. Конец американского века дает возможность посмотреть, в чём страна действует неправильно, и начать исправлять то, что сломано. Воспользуются ли американцы этой возможностью, неизвестно, но происходящее — не трагедия, а начало чего-то нового.

. .