Трамп сам себя загнал в угол в отношениях с Китаем и КНДР

В КНДР отмечается национальный праздник — 67-я годовщина окончания Корейской войны 1950−1953 годов, который в северокорейской историографии официально именуется Днем Победы в Отечественной освободительной войне. Кровопролитие, которое продолжалось более трех лет — с 25 июня 1950 года по 27 июля 1953 года, завершилось соглашением о перемирии между Севером и Югом. Произошло это в Пханмунджоме, который расположен на 38-й параллели. Сегодня этот контрольный пункт на линии разграничения известен всему миру благодаря прошедшим там встречам лидеров Севера и Юга — Ким Чен Ына и Мун Чжэ Ина, в одной из которых принял участие и президент США Дональд Трамп. Корейская война при этом вошла в историю еще и как первое после завершения Второй мировой войны столкновение двух ядерных сверхдержав — США и СССР; американцы, организовавшие интервенцию под флагом ООН, возглавляли альянс из семнадцати стран-сателлитов, а на стороне КНДР выступили Советский Союз и КНР. Перемирие и по сей день не заменено полноценным мирным договором, которого нет, а отношения между Севером и Югом развиваются по своеобразной синусоиде: жесткая взаимная риторика и демонстрация политической и военной решимости сменяется временным потеплением, за которым вновь следует обострение и т. д.

В торжествах по случаю годовщины окончания военной фазы конфликта принял участие Ким Чен Ын. Возложив цветы на кладбище участников боевых действий, лидер страны указал на бессмертие подвига северокорейских солдат и офицеров, отметив, что их героический боевой дух в КНДР будут помнить вечно. Глава государства также наградил именным оружием — пистолетами «Пэктусан», получившими название в честь корейской священной горы, которая находится в КНДР, — ряд военачальников Корейской Народной Армии (КНА).

Дата 27 июля не осталась незамеченной и на Юге Корейского полуострова. Именно в этот день в Сеуле, после сорокадневной паузы, произошло назначение нового министра объединения Южной Кореи, отвечающего за отношения с Севером, которым стал Ли Ин Ён; прежний глава ведомства Ким Ен Чхоль подал в отставку еще 16 июня, сразу после резонансного подрыва северокорейскими властями бывшего офиса межкорейской связи в Кэсоне. Офис был закрыт за неделю до этого, и именно с этого момента тогда начался новый виток обострения между Пхеньяном и Сеулом. Дело дошло до взаимных угроз: Север пригрозил занятием демилитаризованной зоны, а Юг — «всесторонним и решительным ответом». Почему это обострение тогда произошло? Официальная версия, которой в целом придерживаются обе корейские стороны, заключается в том, что организациями перебежчиков из КНДР с территории Юга запускались воздушные шары с агитационно-пропагандистскими материалами против северокорейского руководства и его курса, которые ветром уносило на территорию Севера. Пхеньян делал по этому поводу Сеулу несколько представлений, в которых указывалось, что подобные действия противоречат положениям Пханмунджомской декларации, подписанной лидерами Севера и Юга в апреле 2018 года; Юг поначалу реагировал вяло и противоречиво. С одной стороны, он обещал пресечь эти провокации, а с другой — указывал, что не может нести ответственности за действия не своих граждан. На следующий день после ликвидации Пхеньяном кэсонского офиса, сопровожденной официальным разрывом диалога, южнокорейские власти спохватились и бросились заверять Север, что примут самые решительные меры и будут пресекать нарушения «в соответствии с внутренним законодательством». Но было уже поздно. Взорванный офис положил начало раскрутке противостояния.

Повторим, это официальная версия. Есть и другая, более глубокая и близкая к действительности. Она состоит из двух частей. Первая имеет межкорейскую проекцию и связана со всяческим торможением стороной Юга снятия с КНДР экономических санкций и реализации достигнутых двумя лидерами договоренностей о широком возобновлении контактов и обменов в сфере экономики. Грубо говоря, шума от нормализации было много, а дела мало. И это возмутило Север, не увидевший от нее нормальных результатов. Вторая часть, тесно связанная с первой, заключается в том, что действия Юга, который на самом деле действительно не прочь развивать отношения с Севером и которому не чужды идеи объединения страны (правда, на своих условиях), натолкнулись на противодействие США. Провал последнего саммита с участием Ким Чен Ына и Трампа в конце февраля 2019 года в Ханое развел американскую и северокорейскую стороны по разным углам политического ринга, подвесив тем самым вопрос денуклеаризации КНДР, ради которого Вашингтон этот диалог тогда и инициировал. Требуя от Пхеньяна отступить в ядерном вопросе, Белый дом явно перегнул палку, ибо повел себя двусмысленно, принявшись откровенно манкировать собственными ответными шагами по части снятия с КНДР санкций и предоставления ей гарантий безопасности. Вопрос встал ребром: что раньше — денуклеаризация или отмена санкций с выдачей гарантий. Когда стало ясно, что настоящих гарантий не будет, а идет игра на «обведение вокруг пальца» северокорейской стороны, переговоры были прерваны. И с тех пор так и не возобновлялись. Продолжая эту часть версии, можно сказать, что, шумно поссорившись еще и с Южной Кореей, Ким Чен Ын таким вынужденным способом — другого не было — пресек попытки Вашингтона использовать Сеул в качестве троянского коня, пусть даже и против его воли, по сути — втемную.

Зачем это было нужно Трампу? А вот здесь мы подходим к тому, что определяет всю остроту «текущего момента» между Пхеньяном и Вашингтоном, отголоском которой являются южно-северные противоречия. Осознав, что потерпел провал в рискованном мероприятии, которое было затеяно для демонстрации «блестящих» дипломатических способностей американского президента и «успехов» его внешнеполитической деятельности в таком чувствительном вопросе, как ядерная сфера, Трамп не смог этот провал признать. И потому, что это превращалось бы в капитуляцию на внешнеполитическом фронте в преддверии президентских выборов в самих США. И ввиду того, что параллельно разворачивалась драма с американским односторонним выходом из Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) по иранской ядерной программе. Два «ядерных» фиаско в один момент — такого электоральный «престиж» Трампа однозначно не выдерживал, поэтому было принято соломоново решение. В крахе переговоров с КНДР не признаваться и всячески затягивать время, ведя диалог ради диалога хотя бы до ноября, когда пройдут президентские выборы в США. А уж после них, в случае победы, решать, что делать дальше.

Возможен ли был такой вариант с молчаливым «подыгрышем» Пхеньяном Вашингтону и сохранением временного статус-кво? Да, но в одном случае — и здесь мы подходим к главному, ключевому игроку, вовлеченному в нынешний «корейский кризис», — Китаю. Уровень влияния Пекина на Пхеньян — серьезный и бесспорный. Все слухи об «охлаждении» отношений остаются слухами, тем более что и относятся они к прошлому. Неслучайно переговорный процесс Кима с Трампом все время сопровождался интенсивными контактами северокорейского лидера с Си Цзиньпином, который даже совершил первый за длительное время визит в столицу КНДР. Пекин, в свою очередь, действует в тесном взаимодействии с Москвой. В ноябре прошлого года общественность была проинформирована о появлении поправок к совместному российско-китайскому плану урегулирования на Корейском полуострове, в русле которого и развивались переговоры Кима и Трампа до их завершения; детали уточненной дорожной карты не разглашались, но они были направлены всем участникам переговорного процесса, включая США.

С тех пор прошло более полугода, но если что и изменилось, то не в американо-северокорейских, а в китайско-американских отношениях, которые усилиями Вашингтона из состояния обостряющихся противоречий все быстрее деградируют до стадии полноценной холодной войны и даже конфронтации. США не скрывают и военных приготовлений, включая попытки поставить под сомнение с помощью авианосцев права и интересы Китая в Южно-Китайском море (ЮКМ), а также торгуют оружием с Тайванем и усиленно сколачивают против КНР «индо-тихоокеанский» военный блок, рассчитанный на блокаду проливов, обеспечивающих Китаю морскую торговлю. В этой ситуации было бы как минимум странно, если бы Пекин усердствовал в том, чтобы помочь Трампу развязать в преддверии выборов северокорейский узел. На наш взгляд, Китай как минимум не препятствует Пхеньяну в том, чтобы жестко настаивать на своей позиции. Поэтому в условиях прерванного диалога двух сторон КНДР не собирается и делать вида, будто диалог движется, на что очень рассчитывала американская сторона.

Сегодня, после того, как Пхеньян отказался от переговоров с Вашингтоном, чтобы не быть использованным в предвыборных интересах Трампа, а Пекин, которому американские власти, по сути, объявили холодную войну, по понятным причинам не собирается использовать свое влияние, чтобы помочь Белому дому, США начинают новую кампанию дезинформации международной общественности. Первое, что предприняли в Вашингтоне, — распространение слухов. Будто бы переговоры с КНДР вот-вот возобновятся и будут конструктивными. Первая реакция из Пхеньяна последовала 4 июля, когда первый заместитель главы МИД КНДР Чхве Сон Хи призналась в том, что «ошеломлена» наводнившими информационное поле сообщениями о якобы «близости» новых переговоров между лидерами Севера Кореи и США. Поскольку эти слухи гуляют по западным СМИ и сегодня, обращаем внимание читателя на то, что их источник, как видим, был раскрыт уже достаточно давно.

Дальше — больше. О категорическом отказе Пхеньяна вести переговоры с Вашингтоном 7 июля сообщил руководитель департамента МИД КНДР по делам США Квон Чжон Гын. Дипломат отметил, что официальный Вашингтон «настойчиво цепляется за враждебную политику» в отношении Севера, «не готов предложить никаких новых условий и использует эту тему для решения внутриполитического кризиса». Поэтому КНДР «не видит необходимости в переговорах на высшем уровне и шокирована сообщениями о возможном саммите». Еще через несколько дней в информационный «бой» вступила «тяжелая артиллерия»: приобретающая все больший и самостоятельный политический вес младшая сестра Кима — Ким Ё Чжон — заявила, что саммит КНДР и США невозможен, «пока Вашингтон не изменит свою основную позицию». И предложила «сменить основную тему переговоров с «денуклеаризации в обмен на снятие санкций» на «прекращение враждебности в ответ на возобновление консультаций КНДР и США». То есть опять-таки потребовала от Трампа честного диалога и опережающих гарантий безопасности, подчеркнув тем самым, что Северная Корея не считает возможным играть в предвыборные игры американского президента и вытаскивать его из тупика, куда он сам себя загнал.

Можно рассуждать о том, выгодна ли Пхеньяну или Пекину, с которым он тесно связан, победа в США Джо Байдена, но нельзя не понимать, что северокорейская позиция полного неприятия американских действий имеет как минимум две причины:

• собственное недоверие Пхеньяна к Вашингтону, закрепленное в сознании северокорейской элиты и народа многими десятилетиями попыток США уничтожить КНДР;
• и то поведение, которое США сегодня демонстрируют по отношению к Китаю, особенно по части перевода изначально торговых противоречий в русло военно-политической конфронтации.

Все больше создается впечатление, что Трамп сам себя загнал в угол, нарисовав себе какую-то оторванную от реальности картину американского всемогущества, для которого согласиться с кем-то на переговоры, даже отнюдь не равноправные, с попытками нажима или обмана, — это уже его облагодетельствовать. Отслеживая и анализируя со стороны США какие-то жалкие попытки «надувания щек», очень напоминающие блеф на пустом месте, чем занимается в последние недели госсекретарь Майк Помпео, возникает ощущение, что пресловутый «король» обнажился уже до полного неприличия. Просто какой-то детский сад, когда «великая» Америка для того, чтобы объяснить причины срыва переговоров с маленькой КНДР прибегает к аргументации, которой пользуется и сам Пхеньян. И при этом Трамп и его рупор Помпео демагогически переворачивают все с ног на голову. И «на голубом глазу» утверждают, что это будто бы не Ким в упор не видит Вашингтон в качестве «партнера по переговорам», разумеется, при поддержке в этом Пекина. А что это, оказывается, сами «бывшие сверхдержавники» — г-да Помпео с Трампом — хотят от переговоров с Кимом определенной конкретики, без которой они на них якобы не готовы.

Между тем разве не понятно, что реальная ситуация такова, что если завтра Ким, согласовав общий план действий с Пекином, поманит Трампа пальчиком, пообещав публично сказать при встрече про него хорошие слова, то американский президент побежит за этим пальчиком, как мальчик. И при этом всем вокруг будет рассказывать, какой он «крутой» и как он «нагнул» северокорейцев в «ядерном» вопросе. Раньше Америка брала силой и нахрапом, сейчас пытается одолеть откровенным блефом. Возникает закономерный вопрос: это Трамп такой наивный? Он действительно не разбирается во внешней политике, как утверждает его визави Байден, от слова «совсем»? Или это в полный голос начинают заявлять о себе вызревшие под спудом американских внутренних проблем — от вируса до «апартеида наоборот» — «перестроечные» издержки в самих США?

Американская оппозиция, с пеной у рта атакующая действующего президента, который начинает под грузом свалившихся на него проблем все больше и все откровеннее впадать в прострацию и пропускать удары, искренне уверена, что ведет борьбу за «правое дело». И что будто бы занимается восстановлением исторически традиционной внутренней и внешней политики США. Уловив, «куда дует ветер», в этот хор с энтузиазмом неофитов вливаются и республиканские голоса. Например, многих демократов по части критики Трампа сегодня переплевывает экс-советник по национальной безопасности Джон Болтон, раздающий направо и налево очерняющие бывшего «шефа» интервью не только американским, но и иностранным СМИ. Нам ли в России не видеть на этом и других многочисленных примерах всей глубины того ослепления взаимной ненавистью и духом вражды, который обуял американские элиты настолько, что они готовы искать пути решения своих проблем на путях борьбы с собственной властью руками внешних оппонентов? Вопрос о том, пройдет ли американская «перестройка» до конца и приведет к логическому завершению, как в случае с СССР, или в элитах США обнаружатся остатки сил, способных к деятельному сопротивлению обуявшим страну откровенно ликвидационным настроениям, мы оставляем без ответа. Знать будущее не дано никому, предвидеть — единицам. Но что-то подсказывает: ситуация в Америке зашла уже слишком далеко и готовиться следует к самым радикальным вариантам ее разрешения. В ту или иную сторону.

. .