100 лет назад. От Польревкома до битвы под Варшавой

Первая половина августа 1920 года стала решающей в кровопролитной трагедии, развязанной польскими националистами. Все происходило быстро, колесо Фортуны вертелось с бешеной для истории скоростью. Еще в июле 1920 года всем казалось, что военное приключение Пилсудского и Ко полностью провалилось. Поход на Восток, к давно уже мифическим, но никогда не покидавшим маниакальные видения польского политического создания границам 1772 года закончился крахом, Красная армия перешла в контрнаступление, которое было столь успешным, что даже польские политики начали приходить в состояние, позволявшее им трезво смотреть на авантюры своих вождей.

Теперь военные успехи РККА предполагали для Москвы возможность политических решений. Советское правительство получило предложение об условиях возможного перемирия с Польшей от правительства Великобритании. Эти условия были достаточно выгодными, но 1) т.н. «линия Керзона» не решала проблемы разграничения в Восточной Галиции; 2) Антанта энергично оказывала Польше масштабную военную помощь; 3) решительно ничего не гарантировало того, что после восстановления боеспособности своей армии Пилсудский вновь не бросит ее на восток; 4) время работало на поляков, следовательно, единственным выводом, который казался в этих условиях логичным, становилось продолжение наступления, которое лишило бы противника возможности использовать передышку. Проблема была в том, что в передышке отчаянно нуждались и наступавшие. У них не было организованного тыла, который мог бы обеспечить восстановление потерь и снабжение. Но Москва приняла политическое решение, и оно сделало неизбежным ошибки в военной стратегии. Польский враг под умелым руководством врага французского не замедлил воспользоваться этим.

23 июля 1920 года на заседании Политбюро было принято решение «об организации Временного революционного комитета в Польше». Еще ранее, в 1919 году, в Москве было создано Польское бюро ЦК РКП (б), которое централизованно занималось пропагандой среди польской армии, для этого в части Красной армии было направлено около 7700 польских коммунистов. 28 июля был взят Белосток. 30 июля здесь на многочисленном митинге было провозглашено создание Польского Временного Революционного комитета во главе с Юлианом Мархлевским. В его первом коммюнике определялась задача комитета — заложить основы «будущего строя Польской Социалистической Республики Советов». Фактически формировалось новое правительство, в составе которого были созданы отделы промышленности, сельского хозяйства, пропаганды и агитации, юстиции и чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией. Комитет приступил к созданию органов новой власти на местах. В тылу Западного фронта под Минском началась работа по организации дивизии польской Красной армии. Её намеревались комплектовать из пленных и добровольцев. Работа шла с трудом. «Было ошибкой, — вспоминал через год Мархлевский, — что этот комитет возник слишком поздно, но это объясняется тем, что военные события развивались с молниеносной быстротой».

1 августа Польревком обратился к польским солдатам с призывом к созданию Советов во имя будущего: «Гибнет Польша панов, но возникает новая великая Польша, Польша трудового народа, Польша воистину самостоятельная, независимая ни от царей, ни от кайзеров, ни от капитала Антанты, социалистическая Польша рабочих, крестьянских и солдатских депутатов». Ленин придавал исключительно важное значение созданию этого органа и призывал сделать все возможное для распространения этого манифеста Польревкома. Поначалу Комитет совершил весьма серьезную ошибку — в его работе наметился перекос в сторону сотрудничества с евреями. Белосток был городом с преимущественно еврейским населением, в первых приказах Комитета использовались преимущественно русский язык и идиш, что оттолкнуло польских рабочих. Эта ошибка была вскоре исправлена, Польревком был укреплен группой польских коммунистов, которые развернули широкую работу среди польского населения, что привело к постепенному изменению отношения поляков.

Огромное внимание с самого начала уделялось образованию и медицине. 5 августа Белостокский Комитет призвал рабочих Варшавы взять власть в свои руки. 10 августа он принял декрет о национализации промышленности и конфискации помещичьих, церковных, монастырских земель — отчуждению подлежали и участки, превышающие 20 гектаров. РСФСР и УССР оказали Польревкому помощь деньгами и зерном. Если в городе успехи были достигнуты, то реквизиции, которые проводила армия, не были популярны у крестьянства — внешне оно оставалось пассивным, нейтральным, аграрная политика комитета не встретила поддержки. И тем не менее работа с польским населением — раздача земли, хлеба, разъяснение политики коммунистов — была достаточно заметной. По свидетельству побывавшего в этих районах Пилсудского, усилия политотделов и поведение красноармейцев — все это не осталось без нежелательного для Варшавы следа.

Британская дипломатия с 29 июля по 4 августа постоянно повышала рамку требований к Москве, угрожая силой в случае невыполнения требования остановить наступление Красной армии. Почувствовав поддержку, польская делегация, явившись на переговоры в Барановичи 1 августа, сорвала их и вернулась в Варшаву. Командир 9-й пехотной дивизии генерал Владислав Сикорский 30 июня обещал Пилсудскому продержаться в Бресте не менее десяти дней. 1 августа город был оставлен, в тот же день была провозглашена независимость Советской Белоруссии. Законы, принятые польскими оккупантами, объявлялись утратившими силу, новое государство вступало в тесный союз с остальными советскими республиками. 7 августа польское правительство телеграммой известило Москву о готовности приступить к переговорам о перемирии. Обстановка оставалась крайне напряженной, и советское руководство ожидало начала враждебных действий англо-французского флота в ближайшее время, начиная с 8 августа, был отдан приказ немедленно приготовиться к отражению такого нападения.

Успехи Красной армии в Белоруссии привели к изменению позиций латвийской дипломатии. Она поторопилась завершить переговоры о мире. Он был подписан в Риге 11 августа 1920 года. 13 августа было подписано соглашение о перемирии с Финляндией, первоначально на 31 день с автоматическим пролонгированием по умолчанию. Немедленно вслед за этим началось траление Финского залива. О масштабах работы можно судить по тому, что первое торговое судно после августа 1914 года в навигацию 1920 года прибыло в Петроград 11 ноября. Это был германский пароход «Регина», который доставил на родину около 800 русских пленных. Уже 25 декабря навигация была закрыта в связи с наступлением холодов.

По-прежнему сложным оставалось положение дел на крымском направлении. 2 августа Юго-Западный фронт был разделен на Юго-Западный и Южный, который должен был действовать против Врангеля. Опасность была признана столь высокой, что в ЦК возникло стремление заключить мир с Польшей для ликвидации последнего в европейской части России очага Гражданской войны. Сталин возражал против такого решения, но Ленин счел необходимым во всяком случае поддержать это разделение ввиду опасности со стороны Врангеля. 6 августа на укрепление нового фронта были переброшены две бригады с Западного и одна дивизия с Карельского фронтов. 11 августа 2-я Конная армия вступила в бой с врангелевцами.

10 августа Командзап Тухачевский отдал приказ о форсировании Вислы 14−15 августа. Он завершался словами: «Политическая обстановка требует немедленного и полного разгрома живой силы противника». Но время уже работало против Красной армии. В конце июля положение польской армии было очень тяжелым, её потери велики. К 25 июля она потеряла около 30 тыс. убитыми и 200 000 заболевшими и ранеными. В строю находилось около 172 тыс. чел. Польское правительство, политические партии, католическая церковь сделали все возможное для мобилизации своих сил против Советской России. Польская пропаганда сравнивала наступление Тухачевского с походом И. Ф. Паскевича на Варшаву в 1831 году. Национальный подъем был очевиден. Было призвано 140 тыс. чел., армию усилили и 80 тыс. добровольцев. В результате мобилизационных усилий Пилсудскому удалось восстановить боеспособность своей армии и сосредоточиться на левом берегу Вислы. Разобщенность движения советских фронтов также объективно работала на противника. 6 августа был отдан приказ о перегруппировке оборонявшихся. Она должна была закончиться через десять дней.

В начале августа операция по взятию Варшавы достигла критического уровня. Польская столица была в полукольце, но оно не было прочным. Фронт был растянут, части понесли большие потери и ослабели, тылы отстали. Не было систематического подвоза продовольствия, фуража, боеприпасов, подкреплений. Обеспечить питание войск за счет местного снабжения было невозможно. Обувь и обмундирование у бойцов, которые делали длительные переходы, износились. В корпусе Гая, шедшем на острие наступления, полки сократились до 200 сабель. Армии фронта сократились до размеров дивизий. 14 августа Председатель Реввоенсовета Республики Л. Д. Троцкий подписал приказ о наступлении на польскую столицу, который заканчивался призывом: «Сейчас, как и в первый день войны, мы хотим мира. Но именно для этого нам необходимо отучить правительство польских банкротов играть с нами в прятки. Красные войска, вперед! Герои, на Варшаву!» В этот день в армиях Западного фронта самая крупная стрелковая дивизия насчитывала в строю 1,5 тыс., самая маленькая — 700 штыков.

Очень тяжелые бои шли на Юго-Западном фронте, который приближался ко Львову. Общие проблемы здесь были такими же, что и под Варшавой. 1-я Конная армия понесла значительные потери. Не хватало продовольствия, фуража, горючего для бронемашин, люди и кони выбивались из сил, поддерживая темп движения артиллерии и обозов. Бригады армии сократились до 500 сабель. Сопротивление поляков резко возросло. В этот момент возникла идея перенаправить силы армии на помощь Западному фронту. 12 августа командование Юго-Западным фронтом предложило Главкому начать вывод 1-й Конной в резерв, для парирования возможного выступления Румынии на стороне Польши. Сделать это быстро было невозможно, как нельзя было быстро вывести армию из боя. Тем не менее 13 августа последовало решение о переподчинении 1-й Конной Командзапу. Член РВС фронта Сталин отказался подписать приказ армиям на развитие этой директивы на основании её полной несвоевременности. По мнению Сталина, директива или опоздала на три дня, так как армия из резерва фронта тогда была вновь введена в бой, или была преждевременной, до взятия Львова. Сталин действовал в рамках своих полномочий и был абсолютно прав.

Армии Тухачевского достигли пика своего успеха, и 1-я Конная уже не могла бы успеть помочь им. 14−15 августа последние попытки атаковать под Варшавой отбивались противником огнем многочисленной артиллерии, бронепоездов и бронеавтомобилей. 15 августа поляки нанесли мощный фланговый контрудар по Западному фронту. Концентрация артиллерии и плотность огня приблизились к уровню Мировой войны. При наступлении противник не жалел патронов и снарядов, советская артиллерия, оторвавшаяся от тылов, вынуждена была молчать. Началось то, что поляки называли «чудом на Висле». Вовремя и правильно оценить размеры случившегося не удалось. Ленин опять и в категорической форме требовал взятия Варшавы и призывал Главное командование «не хныкать» и не требовать ускорения перемирия, а придумать «контрход».

15 августа Главком отдал распоряжение вывести из-подо Львова 1-ю Конную армию и передать её в распоряжение командующего Западным фронтом. По приказу Тухачевского 12-я армия принимала фронт у войск Буденного, которые в свою очередь за четыре дня должны были перейти в район Владимира-Волынского и сосредоточиться там для флангового удара по варшавской группировке. Это было тем более сомнительное решение, что в ночь с 16 на 17 августа Юго-Западный фронт получил задачу по овладению Львовом. 19 августа его передовые части были уже в шести километрах от города. 16 августа штаб Западного фронта еще надеялся контрударами восстановить положение на левом берегу Вислы под Варшавой. В этот момент особое значение приобрела слабость Красной армии в области связи. Быстрое наступление, особенно кавалерии, сделало радио единственным способом оперативной связи корпуса Гая и армии Буденного со штабами фронтов. Недостаточное количество шифровальщиков и требование оперативной подачи материала приводили к тому, что приказы и отчеты передавались открытым текстом. Польская радиоразведка регулярно перехватывала эти радиограммы, что облегчало планирование действий штаба Пилсудского.

Тем временем в Минске 17 августа начались переговоры. Стороны рассмотрели возможности условий будущего мира. Советская делегация внесла свои предложения — РСФСР и УССР признавали независимость Польши, право польского народа выбрать форму правления (Ст.1), отказывались от контрибуции (Ст.2), в качестве границы принималась «линия Керзона» с небольшими отступлениями в пользу Польши в районе Белостока и Холма (Ст.3), Польша брала обязательство ограничить армию численностью в 50 тыс. чел., которая предполагалось усилить рабочей и гражданской милицией (Ст.4), сразу же после подписания прелиминарий Варшава должна была приступить к демобилизации (Ст.5), выдать лишнее оружие и боеприпасы советской стороне (Ст.6), прекратить производство вооружения на своей территории (Ст.7) и т.п.

Последним успехом Западного фронта был выход 18 августа красной кавалерии в Данцигский коридор. Это позволило перерезать на время кратчайший путь военных поставок из Европы. Впрочем, это уже не имело значения. Очень скоро выяснилось, что маятник военной удачи качнулся в другую сторону, и Варшава больше не нуждается в подобного рода переговорах. К 17 августа сражение под Варшавой было уже выиграно поляками. В этот момент Ленин, очевидно понимая, что советизация Польши провалилась, требовал держаться для другой цели. «Издайте, если считаете полезным, приказ войскам о том, — телеграфировал он 18 августа члену РВС Западного фронта И. Т. Смилге, — что, удесятерив усилия теперь, они обеспечат России выгодные условия мира на много лет». Сделать этого не удалось. Комфронта Тухачевский не справился с управлением войсками, последовала катастрофа. Территории с польским населением пришлось оставить. 19 августа Польревком покинул Белосток и переехал в Минск.

. .