Когда Министерству просвещения России перестанут мешать учителя и ученики?

Духоподъемное Министерство просвещения сегодня возглавляет человек с пронзительным взглядом С. Кравцов. Во времена, когда особого значения личность министра не имела, по поводу человека на этой должности иронизировали: «А кто сейчас министр просвещения? Такой-то. Он на чьё место пришел? Такого-то. А до него? Такой-то. А самый первый? А. В. Луначарский. А тот? Тот был на своем месте». Пока не похоже, что Кравцов очутился на своем месте. Докторскую диссертацию защитил на правильную для министра просвещения ученую степень — доктора педагогических наук. В 2007 году. Правда, на такую тему, которая ни ему, ни стране нескоро пригодится. Или вовсе не пригодится, хотя заявлялось, что концептуально она лучше проработана, чем где бы то ни было за границей. «В тех или иных зарубежных странах мы можем встретить лишь те или иные элементы — составные части российской модели профильного обучения», — написал без ложной скромности диссертант.

Докторская диссертация не пригодилась и для самого первого доклада президенту в ходе заседания Совета по развитию местного самоуправления. Для этого выступления вообще никакого образования и опыта работы не требовалось, потому что главное предложение, которое высказал министр, — надо посоветоваться со страной. То есть объявить «всероссийский сбор предложений по улучшению российского образования». И объявил.

Но стране предложили залежалый товар под видом сбора актуальных предложений. Вопросы оказались залежалые, из прошлого века либо, что еще хуже, вне времени и пространства. По форме — как ЕГЭ, убежденным сторонником которого является Кравцов. По содержанию — сплошные жалобы. «Что нужно сделать для того, чтобы отечественная школа стала лучше?» «Что необходимо предпринять для того, чтобы в школе работал современный компетентный педагог, понимающий свой предмет, умеющий найти подход к каждому школьнику? Чего не хватает в школьной программе для того, чтобы она отвечала современной жизни, запросам личности, общества и государства? Как сделать так, чтобы не только школа, но и все образовательные организации и ресурсы, доступные ребёнку, стали единым пространством его развития?». Дескать, вы же все умные, люди в образовании. Достройте сами вопросы или ответьте на свои.

Через месяц подвели первые итоги, они же оказались и последними: видимо, помешала пандемия. Поступило всего две сотни «инициатив». О чем? О социальной защите педагогов, об оснащении школ, о записи в школы и детские сады, об учебной нагрузке на детей, о сокращении излишней отчётности. Иначе говоря, «точных» ответов на заданные вопросы, как того обычно требуют учителя от учеников, так и не поступило. Каков вопрос, таков ответ. Из Вятскополянского района Кировской области министру посоветовали начинать профессиональную ориентацию детей раньше, чем сейчас. Из Нижнеингашского района Красноярского края: надо создать единую на всю страну федеральную платформу с оценочными материалами для педагогов, чтобы унифицировать аттестацию. Из Красноярского края прямо противоположное: отказаться от обязательной аттестации учителей и сделать её добровольной. Из Братского района Иркутской области: уменьшить число учеников в классе, сократить домашние задания, обеспечить более высокую безопасность образовательных организаций, усилить воспитательные программы. Директор школы № 22 с углублённым изучением иностранных языков города Перми А. Червонных предлагает провести всероссийскую акцию, идея которой в том, чтобы образовательные организации взяли шефство над ветеранами войны — помогали им по хозяйству, а также чтобы дети, педагоги, родители, социальные партнёры вместе создали альбомы памяти с фотографиями и воспоминаниями ветеранов.

Реакция министра на присланные «инициативы» убедила: нет, не Луначарский. Как бы это высказать и покрепче, и помягче? Так, прокомментировал как профессиональный канцелярист. Сымитировал значимость. «Мы внимательно работаем с каждым обращением, для нас важен отклик регионов, неравнодушное отношение специалистов системы образования к тому, по каким программам учатся дети, как можно их улучшить. Проанализируем все предложения, посоветуемся с экспертами, обсудим на заседаниях межведомственных рабочих групп» — резюмировал Кравцов.

Через четыре месяца даже не вспомнил об этом. На совещании с руководителями региональных органов образования заявил о новых задачах на новый учебный год:

— о вхождении России в десятку ведущих стран мира по качеству общего образования;

— о наведении порядка в сфере повышения квалификации и переподготовки кадров и учителей;

— о подготовке нового национального проекта, который финансово обеспечит новый федеральный закон, как-то реорганизующий воспитательную систему страны, с сохранением традиционного классического обучения с учетом опыта дистанционного обучения.

Замминистра просвещения Д. Грибов прокомментировал министра: с сентября 2020 года школы будут «постепенно организовывать работу по разработке и внедрению рабочих программ воспитания. А с 1 сентября 2021 года внедрение рабочих программ станет обязательным для всех образовательных организаций». Не просто занудство, а чудовища: и рабочие программы воспитания, и «постепенно организовывать работу», и «обязательность программирования воспитания, но с 1 сентября 2021 года». Педагогика для Минпроса — целинные и залежные земли.

И — ни слова о выходе из скандала, который потряс все образовательное сообщество, а волны которого не улеглись до сих пор. В конце прошлого года между Российской академией образования (бывшей Академией педагогических наук) и министерством разгорелся колоссальный конфликт. Предметом раздора стал проект федерального стандарта школьного образования (ФГОС), подготовленный министерством. Предтечей скандала было выступление академика А. Асмолова на заседании совета при президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека. Оно состоялось 10 декабря, накануне общего собрания РАО. Асмолов и другие участники заседания в катастрофических терминах рассказывали президенту о ситуации с проектом текста стратегии образования, настаивали на отмене решений по проекту ФГОСа. Дескать, его принятие неминуемо приведет к стагнации системы школьного образования в стране. В. Путин выслушал выступающих и публично поддержал их.

Что инкриминировано минпросовской стратегии? На какой главный вопрос ждут ответа теперь от Кравцова? Он такой: главная проблема стратегии — её сплошная имитация. Разрыв слова и планов. Отсутствие механизмов реализации общих лозунгов, в том числе и верных. В аналитической записке, направленной президенту, так и заявлено: в стратегии увеличивается разнообразие риторики в первой (общей и декларативной) части проекта ФГОСа, которая либо ничем не подкреплена, либо противоречит тому, о чем речь идет дальше, т. е. в предметной и контролируемой части стандарта. Лозунг про индивидуальные учебные планы есть, а механизмов их реализации нет. Нет источников финансирования для увеличения объемов бюджетного обеспечения минимум в 1,4 раза. Декларация о необходимости формирования функциональной грамотности, включая овладение ключевыми компетенциями, вообще повисла в воздухе. Она вообще ничем не подкреплена. Есть слова про сетевые формы, но дело не спланировано. Предлагаемая структура учебного плана не позволит ввести в образовательный процесс интегративные учебные дисциплины, поскольку в требованиях к учебному плану описаны только монопредметы. Проектная деятельность, о которой мечтается, блокируется классно-урочной системой и при реализации учебного плана, и при реализации внеурочной деятельности. Только 18% российских школ имеют доступ в интернет на скорости более 30 Мбит/сек, позволяющей реализовывать цифровые технологии и сетевое взаимодействие. К 2025 году общая потребность в новых школьных местах составит 6,5 млн, что потребовало бы ориентировочно 6,5 трлн руб. дополнительных инвестиций. Переход на программный способ реализации внеурочный деятельности потребует от школ увеличения бюджета на ее реализацию на 30−35%. Повышение требований при существующих инфраструктурных проблемах и недофинансировании приведет к еще большей дифференциации школ, муниципалитетов, субъектов по созданию условий для доступного качественного образования. Вводимый принцип экстратерриториальности (для школ, имеющих статус «федеральной и региональной инновационной площадки») носит частичный характер и увеличивает дифференциацию образовательных возможностей. Глобальная конкурентоспособность российского образования, вхождение Российской Федерации в число десяти ведущих стран мира по качеству общего образования может быть достигнуто только формально: разработанная Министерством просвещения и Рособрнадзором методика оценки качества образования уже помещает нас очень близко к ТОР-10. Но о реальном достижении конкурентоспособности при принятии новых стандартов придется забыть, поскольку весь мир движется в противоположную сторону — к вариативности, индивидуализации и персонализации образования, повышению статуса и развитию педагогов, развитию методик и навыков работы с увеличивающимся разнообразием, прежде всего — в целях формирования у детей гибких навыков и способности учиться всю жизнь в новых ситуациях.

Кравцову теперь необходимо начать отвечать на капитальные упреки академиков в том, что минпросовский стандарт дезориентирует общество, предлагая негодные решения реальных проблем, формируя базу для ценностного конфликта поколений:

— ограничение учебного материала — вместо снижения нагрузки с помощью ее рационализации и модернизации подготовки и переподготовки педагогов;

— единственный учебник для облегчения проблемы адаптации детей при внутренней миграции (перемене школы) — вместо обеспечения для таких детей комфортного переходного периода, например, с помощью моратория на оценки на протяжении учебной четверти;

— провоцирование конфликта поколений — по мере осознания подростками ограниченности их образовательного выбора, сопровождаемого отсутствием интереса к школьной программе.

Вместо того чтобы ответить на все эти вопросы, которые обозначили академики, или хотя бы попросить подсказки у педагогов, если не знаешь, что говорить, министр навязал учителям на традиционных августовских педсоветах перечень других тем для обсуждения, а именно:

«1. Ключевые направления достижения стратегической цели по вхождению Российской Федерации в число десяти ведущих стран мира по качеству общего образования.

2. Модернизация воспитательной деятельности образовательных организаций. Внедрение примерной программы воспитания в общеобразовательных организациях Российской Федерации.

3. Актуальные направления цифровой трансформации образования: перспективы и новые возможности развития традиционного образования».

Всё говорит за то, что новый министр — нет, не Луначарский. Эйнштейн считал, что невозможно решить возникшую проблему, если сохранить то же мышление и тот же подход, который привел к этой проблеме. Что теперь мешает обновленному министерству: мышление или подход? Или и то, и другое одновременно? Ответ на этот вопрос неожиданным образом дал Руслан Хузин, победитель конкурса лучших учителей РФ. Он преподает физику, информатику, технологию и астрономию в общеобразовательной школе села Криулино в Свердловской области. Не в рамках всероссийского сбора предложений, а в рамках собственных размышлений на своей страничке в соцсетях. Расскажем отдельно.

. .