20 фактов и историй из жизни Владимира Галактионовича Короленко

Владимир Галактионович Короленко (1853 — 1921) был и остаётся одним из самых недооценённых русских писателей. При жизни его приравнивали к Л. Н. Толстому, а после смерти творчество писателя потеряло самое главное достоинство для литературы революционной эпохи — остроту. В большинстве произведений Короленко герои являются героями только в литературном смысле, как персонажи. Литературе 1920-х, да и позже, нужны были совсем другие характеры.

Тем не менее, никто не сможет отнять у произведений В. Г. Короленко два главных достоинства: практически фотографическую жизненную точность и изумительный язык. Даже его сказки больше похожи на рассказы о реальной жизни, а уж такие произведения, как «Сибирские очерки и рассказы» просто дышат реальностью.

Короленко прожил очень насыщенную жизнь, скитался в ссылках, за границей, сознательно покидал суету столичной жизни. Везде он находил время и силы на помощь другим, мало заботясь о себе. Собственное творчество, к сожалению было для него чем-то вроде хобби: нет других занятий, можно написать что-нибудь. Вот очень характерная цитата, по которой можно оценить и глубину мысли, и язык писателя:

«Читающее человечество – это приблизительно поверхность рек по отношению ко всему пространству материков. Капитан, плавающий по данной части реки, весьма известен в этой части. Но стоит ему отъехать на несколько верст в сторону от берега… Там другой мир: широкие долины, леса, разбросанные по ним деревни… Над всем этим проносятся с шумом ветры и грозы, идет своя жизнь, и ни разу еще к обычным звукам этой жизни не примешалась фамилия нашего капитана или «всемирно известного» писателя».

1. Отец Короленко был, для своего времени, патологически честен. В 1849 году в ходу очередной реформы он был назначен уездным судьёй в губернском городе. Эта должность подразумевала, при известной сноровке, быстрый переход в губернские судьи и дальнейшие повышения. Однако Галактион Короленко так и застрял в своём чине до самой смерти. Владимир запомнил сцену, после которой отец вскричал: «Из-за вас я взяточником стал!» Бедная вдова судилась с графом по поводу наследства — она была замужем за покойным братом графа. Несколько подобных случаев описаны в русской литературе — истице обычно ничего не светило. Но Короленко-старший решил дело в пользу женщины, сразу ставшей чуть ли не самой богатой в округе. Судья отвергал все попытки выразить благодарность материально. Тогда разбогатевшая вдова подкараулила, когда его не будет дома, привезла многочисленные и объёмные подарки, и приказала внести их сразу в дом. Подарков было так много, что к возвращению отца их не успели разобрать — ткани, посуда и т. п. частью остались лежать в гостиной. Последовала жуткая для детей сцена, завершившаяся только с приездом телеги, на которую начали грузить подарки для возврата. Но младшая дочь со слезами на глазах отказалась расставаться с доставшейся ей большой куклой. Тогда-то Короленко-отец и выкрикнул фразу о взяточничестве, после которой скандал закончился.

2. У Владимира были старший и младший брат и две младшие сестры. Ещё две сестры умерли совсем маленькими. Такая выживаемость детей может считаться чудом — Галактион Короленко молодость провёл так, что не испытывал иллюзий насчёт женской чести. Поэтому в жёны он взял соседскую девочку-подростка — будущей маме Владимира Галактионовича на момент брака едва исполнилось 14 лет. Через несколько лет после свадьбы Короленко-старший сильно угорел, и паралич разбил половину его тела. После несчастья он остепенился, и сам Владимир помнил его спокойным, любящим мать человеком. Главным его чудачеством была забота о здоровье окружающих. Он постоянно носился то с рыбьим жиром, то с аппретурами (лечебными растворами) для рук, то с кровоочистителями, то с игломассажёрами, то с гомеопатией… Последнее увлечение прекратилось, когда маленький Юлиан Короленко, бывший изрядным лакомкой, не слопал все сладенькие пилюльки, которые теоретически содержали гомеопатические дозы мышьяка. На его здоровье это никак не сказалось, а вот гомеопатические воззрения Галактиона Короленко были опровергнуты.

3. Читая произведения Короленко, сложно представить себе, что сам он читать учился по польским книжкам, в пансионе учился на польском, при этом общаться вне занятий дети должны были то на немецком, то на французском. Педагогика была простой до изумления: сказавшему слово или фразу на «неправильном» в этот день языке вешали на шею довольно тяжёлую табличку. От неё можно было избавиться — повесить на шею другому нарушителю. И, согласно мудрости древних, наказание осуществлялось по принципу «Горе побеждённым!» В конце дня тот ученик, на шее которого висела табличка, получал болезненный удар линейкой по руке.

4. Первым писателем в семье Короленко был старший брат Владимира Юлиан. Семья тогда жила в Ровно, и Юлиан наобум послал в газету «Биржевые ведомости», которая только начала издаваться, провинциальные зарисовки. Начисто творения брата переписывал Владимир. Эту «прозу жизни» не просто публиковали, каждый раз присылая Юлиану номер, а ещё и платили за неё серьёзные гонорары. Однажды Юлиан получил перевод на 18 рублей, при том, что чиновники получали и 3, и 5 рублей в месяц.

5. Литературная деятельность В. Г. Короленко началась в бытность его студентом Технологического института. Впрочем, «литературой» его работу в журнале «Русский мир» можно назвать весьма условно — Короленко нерегулярно писал для журнала «очерки провинциальной жизни».

6. Отучившись в Технологическом институте всего год, Короленко переехал в Москву, где поступил в Петровскую академию. Несмотря на громкое название, это было учебное заведение, дававшее весьма средние знания, в основном, по прикладным профессиям. Нравы в академии были весьма вольными, и именно в ней студент Короленко получил первый опыт борьбы с властями. Повод был абсолютно пустячный — арестовали студента, находившегося в розыске. Однако его коллеги решили, что такие действия на территории высшего учебного заведения это произвол, а Короленко написал адрес (обращение), в котором назвал администрацию академии филиалом Московского жандармского управления. Его арестовали и выслали под надзор полиции в Кронштадт, где тогда жила мать Владимира.

7. К сожалению, общественная деятельность Владимира Галактионовича Короленко (1853 — 1921) затмила его литературные труды. Анатолий Луначарский, уже после того, как большевики захватили (или, если кому будет угодно, подхватили) власть в России после Временного правительства, считал В. Г. Короленко самым достойным претендентом на пот президента Советской России. При всей склонности Луначарского к экзальтации, на его мнение стоит обратить внимание.

8. Ещё один интересный факт. В конце XIX- начале ХХ веков просвещённая публика России считала, что из тогда живших писателей упоминания достойны Толстой и Короленко. Где-то рядом, но ниже, был Чехов, выше мог быть кое-кто из умерших, но из живых рядом с титанами близко не было никого.

9. Честность и непредвзятость Короленко хорошо иллюстрирует история с судом чести над Алексеем Сувориным, произошедшая летом 1899 года Петербурге. Суворин был очень талантливым журналистом и драматургом и в молодости принадлежал к либеральным кругам. Как часто бывает, в зрелые годы (на момент событий ему было уже за 60) Суворин пересмотрел политические взгляды — они стали монархическими. Либеральная публика его возненавидела. А тут ещё во время очередных студенческих волнений Суворин издал статью, в которой утверждал, что студентам лучше бы прилежней заниматься учёбой, чем вмешиваться в политику. За эту крамолу его и привлекли к суду чести Союза писателей. В него входили В. Г. Короленко, И. Анненский, И. Мушкетов и несколько других писателей. Практически вся общественность, в том числе и сам Суворин, ожидали обвинительного приговора. Однако Короленко сумел убедить коллег, что, несмотря на то, что статья Суворина им неприятна, но он свободно выражает частное мнение. Тут же началась травля Короленко. В одном из обращений 88 подписантов требовали от него отказаться от общественной и литературной деятельности. Короленко написал в письме: «Если бы протестовали не 88, а 88 880 человек, мы всё-таки «имели бы гражданское мужество» сказать то же…»

10. Владимир Галактионович повидал, в силу профессиональной деятельности, многих адвокатов, но наибольшее впечатление на него произвела адвокатская деятельность ссыльного дворянина Левашова. Во время пребывания Короленко в ссылке в Бисеровской волости (сейчас это Кировская область), он узнал о том, что в административном порядке стали ссылать не только политически неблагонадёжных, но и просто неугодных людей. Левашов был сыном богатейшего человека, надоевшим отцу своими выходками на грани законности. Отец и попросил сослать его на север. Молодой человек, получавший неплохое содержание из дома, развернулся вовсю. Одной из его забав было представление интересов коренных жителей в суде. Он произносил витиеватые речи, полностью признававшие вину его клиента. Эти речи и русские люди понимали через два слова на третье, куда уж вотякам. В конце Левашов просил суд снизить наказание из милосердия. Судья обычно уступал, а подзащитные заливались слезами на груди Левашова, благодаря его за спасение он страшной кары.

11. В 1902 году в окрестностях Полтавы разгорелись крестьянские волнения. Это был тот самый бессмысленный и беспощадный русский бунт: поместья разоряли и грабили, избивали управляющих, поджигали амбары и т. п. Волнения были быстро подавлены посредством одних плетей. Зачинщиков судили. Короленко тогда уже пользовался огромным авторитетом, и адвокаты привлечённых к суду крестьян совещались в его доме. К большому удивлению Короленко, адвокаты, приехавшие из столиц, вовсе не собирались работать в суде. Они хотели лишь высказать громкий протест против беззакония, попасть в газеты, отказавшись защищать подсудимых. То, что крестьяне могли получить долгие годы каторги, светила юриспруденции не волновало. С большим трудом писателю и полтавским адвокатам удалось уговорить столичных юристов не вмешиваться в процесс. Местные адвокаты защищали каждого подсудимого по существу, без политических демаршей, и часть крестьян даже оправдали.

12. Торжественное празднование 50-летия со дня рождения и 25-летия литературной деятельности В. Г. Короленко превратилось в Петербурге в большой культурный праздник. Его масштаб раскрывает значение и личности писателя, и его трудов. Уже в Полтаве Короленко получил целый ворох поздравлений. В столице же устными и письменными поздравлениями не обошлись. Достаточно сказать, что в организации торжественных собраний и концертов приняли участие 11 журналов и газет различной тематической направленности и политических взглядов.

13. Между Русско-Японской и Первой мировой войнами патриотические взгляды Короленко совершили дрейф от желания поражения царскому режиму в первой войне до полной поддержки России во второй. За это писателя довольно жёстко критиковал В. И. Ленин.

14. В. Г. Короленко был лично знаком с Азефом и Николаем Татаровым — двумя главнейшими провокаторами охранки из числа руководителей партии эсеров. С Евно Азефом он встречался на воле, а с Татаровым пересекался во время ссылки в Иркутске.

15. Проехав в ссылке насквозь всю Сибирь, Короленко доказал самому себе, что не пропадёт в любых условиях. Ближе к Европейской части России он поражал местных жителей мастерством сапожника — они с братом ещё на воле договорились осваивать различные ремёсла. В Якутии же, где мастерство сапожника не требовалось, он превратился в земледельца. Пшеница с распаханной им с другими ссыльными целины, дала урожай 1:18, что тогда было немыслимо даже для казачьих районов Дона и Кубани.

16. Писатель прожил почти 70 лет, но самые значимые свои литературные произведения создал в течение т. н. «Нижегородского десятилетия». В 1885 году Короленко вернулся из ссылки. Ему разрешили поселиться в Нижнем Новгороде. Владимир Галактионович женился на своей давней любви Евдокии Ивановой, практически отрешился от революционно-правозащитной деятельности и занялся литературой. Она воздала ему сторицей — очень быстро Короленко стал одним из самых популярных и ценимых критикой писателей России. А дальше всё пошло по-старому: Петербург, редактирование журналов, политическая борьба, защита униженных и оскорблённых, и так вплоть до самой смерти в 1921 году.

17. Короленко был весьма здравым и трезвомыслящим человеком, но общая обстановка в среде интеллигенции и людей творческих профессий в конце XIX — начале XX веков делала возможной поразительные этические выверты. Например, 9 ноября 1904 года Владимир Галактионович выступает на общем собрании писателей и земских деятелей с пламенной заключительной речью. Выступление нравится ему самому — в одном из писем он радуется прямому призыву к установлению Российской Конституции (а страна в эти дни воюет с Японией). Писатель как бы забыл, что буквально три дня назад он прорвался на приём к новому (взамен убитого террористами Дмитрия Плеве) министру внутренних дел князю Святополк-Мирскому на приём. Целью визита к министру была просьба обеспечить бесцензурный выпуск журнала «Русское богатство» — министр мог личным приказом обойти существовавшие правила. Конечно же, Короленко обещал министру, что издаваться в журнале будут произведения и авторы самые благонадёжные. И через три дня сам призвал к Конституции, то есть изменению существующего строя…

18. При всём уважении к «Детям подземелья» и «Сибирским рассказам» самым выдающимся литературным произведением В. Г. Короленко, возможно, стоит признать «Открытое письмо статскому советнику Филонову». Статский советник, к которому обращается Короленко, был направлен для подавления крестьянских волнений на Полтавщине, где тогда жил Короленко. Обращение писателя к представителю одного из высших эшелонов власти в России написано языком, по строгости и чеканности приближающему документ к произведениям древнегреческих и древнеримских ораторов. Повторение местоимений «я» и «вы», в принципе несвойственное русской литературе, показывает глубину владения Короленко русским языком. Громкая правда, считал писатель, способна остановить распространение жестокости (статский советник Филонов, к которому обращался Короленко, сёк крестьян правых и виноватых, ставил их часами на колени в снег, а после начала паники в селе Сорочинцы казаки в панике расстреляли толпу). Возможно, «Письмо Филонову» и изучали бы до сих пор на уроках словесности, да карателя отправила на суд Божий некая рука, до сих пор остающаяся неизвестной. Филонов мгновенно превратился в мученика, а Короленко монархист депутат Государственной думы Шульгин объявил «писателем-убийцей».

19. Опыт думских избирательных кампаний Владимира Галактионовича, с одной стороны, вызывает, с высоты наших прожитых лет, сочувствие, а с другой, если можно так выразиться, глубины падения наших лет, уважение. Вроде бы и смешно читать, как Короленко и его сторонники убеждали крестьян голосовать за формально не подходящего в Думу кандидата-студента, ради избрания изнывавшего «цензовый» (необходимый, чтобы читаться аграрием — депутатов избирали по целому списку квот) год в отцовском поместье. С другой стороны, возмущение Короленко отстранением этого же студента губернской думой по другим формальным причинам описано так искренне, что сразу вспоминаются известные деятели российской политики, десятилетиями не обращающие внимания на брёвна в собственных глазах.

20. Последние годы жизни В. Г. Короленко провёл под Полтавой, где давно купил дом. Годы революций и Гражданской войны слились для писателя практически в сплошную череду волнений, тревог и хлопот. Благо, его уважали и красные, и белые, и петлюровцы, и многочисленные атаманы. Короленко даже пытался, насколько возможно, хлопотать за людей, которым грозила опасность, сам нарываясь на неприятности. За считанные годы его здоровье было подорвано. Главным лекарством от нервного расстройства и проблем с сердцем был покой. Но когда на внутренних и внешних фронтах воцарилось относительное затишье, было поздно. 25 декабря 1921 года В. Г. Короленко скончался от отёка лёгких.

Голосуй звездами!

Загрузка…

. .