Project Syndicate: Иранская карта нужна Китаю против США и Индии

Недавно объявленное соглашение о партнерстве между Китаем и Ираном будет иметь далеко идущие стратегические последствия для Ближнего Востока и Южной Азии. Как бы ни хотелось США раз и навсегда покинуть эти регионы, неизменным остается то, что соперничество США и Китая будет носить глобальный характер, пишут Ариане Табатабаи и Вали Наср в статье, вышедшей 29 июля в Project Syndicate.

Соглашение между Тегераном и Пекином, которое может быть заключено на срок в 25 лет, включает в себя широкий круг вопросов торговли, энергетики, инфраструктуры, телекоммуникаций и даже военного сотрудничества. Для Исламской Республики возможность создания такого стратегического партнерства с Китаем появляется в критический момент. Правительство Ирана сталкивается с народным недовольством, вызванным проблемами в экономике, которая пострадала от американских санкций и пандемии COVID-19.

Ситуацию обостряет еще и серия взрывов, прокатившаяся по всей стране. На ее фоне всё сильнее ощущается то, что иранские власти находятся «в осаде». Эти инциденты, из-за которых урон был нанесен как минимум двум объектам, связанным с иранскими ядерными и ракетными программами, как представляется, являются частью более широкой стратегии США и Израиля, направленной на ослабление потенциала Ирана.

Таким образом, перспектива заключения крупной сделки с Китаем — долгожданная возможность для Тегерана отвлечь внимание от нынешних печальных событий и даже выиграть время до президентских выборов в США в ноябре 2020 года. Исход этой гонки будет определять траекторию американо-иранских отношений и судьбу иранского ядерного соглашения 2015 года, известного как Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД), и одновременно повлияет на собственные президентские выборы в Иране в июне 2021 года.

Безусловно, Иран всегда с осторожностью относился к слишком тесному сотрудничеству с какой-либо великой державой. В еще меньшей степени Тегеран готов принять чью-либо экономическую опеку. Поскольку отношения Ирана с Китаем уже являются источником внутренних разногласий, вполне возможно, что парламент страны откажется ратифицировать сделку, если она не будет пересмотрена с учетом определенных опасений.

Тем не менее экономика Ирана находится в состоянии свободного падения с 2018 года, когда администрация Трампа вышла из СВПД. Тогда же Вашингтон начал свою кампанию «максимального давления», которая предусматривала жесткие санкции, направленные на свержение иранского режима. Более того, в связи с тем, что иранские власти в целом сталкивается с решительным недовольством своих граждан, правительство президента Ирана Хасана Рухани находится под огромным внутренним давлением. Благодаря объявлению о заключении соглашения с Китаем правительство Рухани может продемонстрировать, что оно не кладет все свои яйца в одну — западную — корзину. Сигнал иранскому народу заключается в том, что страна не находится в изоляции и может даже добиться улучшения экономической ситуации, несмотря на санкции США.

На международном уровне Иран всегда стремился найти баланс между одной великой державой против другой. За последнее десятилетие, в ответ на дипломатическое и экономическое давление США, силы безопасности республики стали теснее сотрудничать с Россией, ключевые секторы экономики пошли на сближение с Китаем, а правительство Рухани установило контакт с ЕС. Теперь, на фоне обострения напряженности в отношениях между США и КНР, Иран надеется, что Китай поможет ему укрепить экономику и станет противовесом для США. Благодаря более тесным связям с КНР Тегеран получит больше рычагов влияния на будущих переговорах с США и ЕС, когда речь будет заходить о пересмотре или восстановлении СВПД, а также в отношениях с региональными конкурентами, такими как Саудовская Аравия и Объединенные Арабские Эмираты.

Напротив, для Китая стратегическое партнерство с Ираном походит на минное поле. Хотя Китай продолжает торговать с Ираном и инвестировать в инфраструктуру страны, углубление связей может вызвать гнев Вашингтона на фоне и без того крайне непростых отношений между двумя странами. Подвергаясь опасности введения американских санкций, Пекин рискует потерять определенный доступ к рынку США (который намного больше, чем у Ирана). Неудивительно, что китайские чиновники были относительно спокойнее в переговорах, чем их иранские коллеги. Кроме того, Китай не хочет нарушать свои региональные партнерские отношения с Израилем или Саудовской Аравией, которые в настоящее время ведут опосредованные войны с Ираном и осуществляют тайные операции против него.

Тем не менее Китай, очевидно, видит некоторую ценность в создании всеобъемлющего соглашения с Ираном — крупным и важным региональным игроком, который благодаря своим огромным энергетическим ресурсам и значительному экономическому потенциалу является естественным кандидатом на участие в китайской инициативе создания Нового шелкового пути, ориентированную на запад. КНР уже покупает сильно подешевевшую нефть у Ирана, что крайне выгодно для крупнейшего в мире потребителя энергоносителей. Китай также стал ключевым торговым партнером Ирана, в том числе в качестве основного поставщика тяжелой техники и промышленных товаров.

В более широком смысле Китай за последние десять лет стал всё более пристально присматриваться к Западной Азии. Пекин является главным спонсором региональной Шанхайской организации сотрудничества и вложил в Пакистан свыше $57 млрд. На фоне планов США о выходе из Афганистана благодаря партнерству с Ираном КНР сможет практически мертвой хваткой держать стратегический коридор, простирающийся от Центральной Азии до Аравийского моря.

В рамках своего дальнейшего курса Пекин мог бы даже взять под свой контроль иранский порт Чабахар, развитием которого занимается основной соперник Китая в Азии Индия. Такие шаги Нью-Дели предпринимает в ответ на развитие Китаем соседнего пакистанского порта Гвадар. С помощью Чабахара Индия надеется обойти еще одного своего конкурента, Пакистан, в торговле с Центральной Азией. Тем не менее, несмотря на признанную важность порта, Индия вынуждена отказаться от Чабахара из-за американских санкций, что вызывает большое недовольство Тегерана. По некоторой информации, иранские власти уже вытесняют Нью-Дели из железнодорожного проекта, который идет в обход Пакистана и соединяет Афганистан и Центральную Азию. Новости об этом разрыве появились сразу после того, как Китай и Иран объявили о заключении предварительного соглашения.

Недавние пограничные стычки между Китаем и Индией показывают, насколько серьезно Китай относится к Западной Азии. Помимо предоставления Китаю возможности контролировать Чабахар и монополизировать торговые пути в Центральную Азию, соглашение также позволят Пекину осуществлять развитие военно-морских объектов в Оманском заливе. Несмотря на то, что США давно стремились уйти с Ближнего Востока и больше сосредоточиться на Китае, новая китайско-иранская сделка дает понять, что эти два театра ни в коем случае не отдельны друг от друга.

Усиливая давление как на Китай, так и на Иран, США подтолкнули обе страны к созданию общего фронта. Хотя китайско-иранские отношения всё еще далеки от появления новой оси, недавние переговоры показывают, что такая договоренность возможна.

Американские политики должны принять такой поворот событий к сведению. США нужно будет попытаться вбить клин между Китаем и Ираном, для чего необходимо решить, кто из них представляет большую угрозу. Вашингтон, быть может, не хочет ничего так сильно, как раз и навсегда уйти с Ближнего Востока, но дело в том, что стратегическая конкуренция с Китаем будет разворачиваться не только в Восточной Азии.

. .