Минск. О бедном диктаторе замолвите слово

Одна вещь в белорусских протестах вызывает искреннее недоумение: они сфокусированы на личности Александра Лукашенко. Не на экономике, не на развитии страны и даже не на политических трендах действующей власти. Именно на личности: просто хочется нового. 11 августа инициаторы уличных протестов планировали масштабную забастовку. Дело обычное, но ведь любая забастовка начинается с экономических лозунгов: зарплата, цены, дефицит и так далее. В Беларуси выдвинули три требования:

• признания Светланы Тихановской новым президентом Беларуси;
• освобождения всех политзаключенных;
• перевыборов на честных началах.

Но я сейчас не о Лукашенко, а о содержании. Эти требования можно понять: сердцем, но не разумом. И не логикой… Ибо как можно понять требование признания иного президента и перевыборов в «одном стакане».

С экономической и политической позиций Бацьку трудно упрекнуть: он сохранил промышленность, социальное государство и суверенность страны. Это признают даже его антипатики: «У нас же не было такого агрессивного капитализма, как у вас. У нас до сих пор ничего не распродано…» (Светлана Алексиевич, лауреат Нобелевской премии).

Но это уже «не считается»… Организаторы митингов грамотно играют на эмоциональной усталости населения, на том, что Лукашенко слишком долго находится у власти. В этом нет ничего нового: один из отцов-основателей американской литературы Ральф Эмерсон еще в позапрошлом веке заметил, что «каждый герой в конце концов становится скучным». Вот, заскучали и белорусы, не выдержав 26 лет любования светлым образом своего несменяемого вождя.

Но, к сожалению, речь идет не о литературе, а о государстве. О том, что должно остаться в истории. Та же Алексиевич, как литератор, может считать, что «если вы честно начинаете задумываться над тем, что происходит — вы сразу же в оппозиции». Но история человечества считает несколько иначе.

В этой истории всех правителей можно разделить на «коротких» и «долгих». И форма государства (республика, монархия, империя) или форма режима (демократия, авторитаризм, тоталитаризм) никакого значения не имеют. Колыбель современной демократии — античные Афины — свой золотой век прожили при Перикле, который «не менее пятнадцати лет обладал непрерывной, единоличной властью, хотя должность стратега даётся на один год» (Плутарх, «Сравнительные жизнеописания»). Почему? Другой, не менее авторитетный историк, Фукидид, объясняет: «Для государственной деятельности Перикла считали наиболее достойным» («Пелопонесские войны»).

И следует признать, что «долгие» правители чаще всего являлись и создателями держав, и теми, кто вытаскивал эти державы из глубочайших кризисов. Взять, к примеру, «эталон» государства, в тысячелетней истории которого имеют место все сюжеты человеческой истории — Рим и его «вершину», Римскую империю. Основал империю «долгий» Октавиан Август (41 год правления). «Золотой Век» империи пришелся на правление «долгих» Траяна (20 лет), Адриана (21 год), Антонина Пия (23 года) и Марка Аврелия (19 лет). Вытащил Империю из жесточайшего кризиса III века н. э. «долгий» Диоклетиан (20 лет). А за 50 лет этого кризиса (235 — 284 годы) императорский титул «Августа» носило 25 «коротких» императоров и, как минимум, 15 узурпаторов. И только ОДИН из них умер ненасильственной смертью — император Кар. Да и то, какой-то странной — «молнией убило».

Не убеждают «преданья старины глубокой»? Хорошо, возьмем Средневековье. Морис Дрюон, блестящий романист и, безусловно, знаток истории Франции, писал в одном из своих романов («Негоже лилиям прясть»): «В течение 327 лет, …со времени избрания Гуго Капета (987 г. — А.Г.) вплоть до смерти Филиппа Красивого (1314 г. — А.Г.), на французском престоле сменилось всего лишь одиннадцать королей, и каждый оставлял после себя сына, будущего наследника престола. Словно сама судьба благословила эту династию на длительное царствование! Из одиннадцати королей мы можем назвать лишь двоих, чье владычество длилось менее 15 лет (это сам Гуго Капет и Людовик VIII Лев. — М.С.)». Добавлю, что как только это «Божье благословение» прекратилось на сыновьях Филиппа Красивого, то тут же был отравлен младенец-наследник (Людовик Посмертный), «салическим законом» были отстранены от наследования женщины, сменилась династия, и страна была буквально загнана в Столетнюю Войну.

Тоже «не актуально»? Ладно, возьмем ХХ век…

Дэн Сяопин, «отец современного Китая» был фактическим лидером страны 11 лет (1978 — 1989). Вроде и немного, но пришел он к почти авторитарной власти в 74 года.

Или «икона» современных экономистов-державников, Ли Кван Ю. Создал «сингапурское экономическое чудо» за 31 год пребывания в кресле премьер-министра страны (1951 — 1990).

Далеко от Европы? Тогда возьмем безусловного европейского лидера, Германию. Из 75 лет ее новейшей истории сорок пять лет во главе ее стояли именно «долгие» правители: Конрад Аденауэр (14 лет), Гельмут Коль (16 лет) и нынешняя «фрау канцлер» Ангела Меркель (15 лет). И результат получился более, чем достойный.

И вот даже украинский президент Зеленский задумался о втором сроке. В «долгие» собирается, что ли?

Лукашенко, с его десятилетиями у власти, это пример «долгого» правителя. Он не «создатель» и не «реставратор». Скорее, простой «хранитель», сумевший худо-бедно, но сберечь социальные достижения прежней эпохи. Да, он стал диктатором, но тут уж ничего не поделаешь — это неизбежное качество «долгого» правления. Старец Ли Кван Ю тоже не был пушистым одуванчиком.

Так что если вслед за Алексиевич «задуматься», то феномен «долгого» правления чаще оправдывал ожидания, чем опасения. Но в том-то и дело, что задумываться скоро будет некому. На фоне продолжающейся деградации интеллекта и формирования «вмененного невежества» основной массы населения.

Это не злобное ворчание. Об этом уже криком кричат нейропсихологи, уже обозначившие феномен «виртуального аутизма», стимулирующего потребление информации, но подавляющего способность ее рациональной оценки. Тем не менее социальное сознание все глубже окунают в «диджитализацию» не только бизнеса, но и образования с социализацией.

Зато «вмененное невежество» открывает простор для эмоций. Эмоция не подразумевает рационального объяснения: она либо есть, либо ее нет. Это означает, что у нее нет контролера, роль которого в иных условиях (так и тянет написать «нормальной жизни») выполняет разум, опыт, логика, страх и прочие стопоры. Зато удобно: вбрось в толпу «виртуальных аутистов» берущий за душу лозунг (эмоцию) — и они любые столбы снесут.

Даже Александра Григорьевича Лукашенко…

. .