Strategist: Россия начинает играть на Ближнем Востоке всё более важную роль

Хотя у России нет ни желания, ни финансовых или военных возможностей вытеснить США с Ближнего Востока, Москва смогла прочно обосноваться в самом центре кризисов и конфликтов и зарекомендовать себя в качестве незаменимого посредника, и удалось ей это при относительно небольших затратах.

Такое развитие событий было наиболее заметно в Сирии и Ливии, где Россия и другие региональные державы оказывают влияние на сложную политическую и военную динамикой, в то время как США сосредоточены на контртеррористических операциях, пишет политолог Совета по делам Австралии, Израиля и евреев Овед Лобель в статье, вышедшей 16 сентября в The Strategist.

Тем не менее гораздо реже обсуждаются попытки России стать ключевым игроком как в Израильско-палестинском конфликте, так и в Ливане. Недавние события вполне могут дать Москве возможность наконец-то стать жизненно важным элементом в этих процессах.

Успешное российское вмешательство в Сирии в 2015 году стало отправной точкой уверенного расширения присутствия Москвы в регионе. Одновременно с неудачными попытками США сформировать альянс с Россией против экстремистских группировок в Сирии в сентябре 2016 года — сделка, которая косвенно гарантировала продолжение правления Башара Асада и позволила Кремлю переключить свое внимание на другие проблемы, — президент России Владимир Путин предложил провести в Москве саммит между президентом Палестинской автономии Махмудом Аббасом и премьер-министром Израиля Биньямином Нетаньяху.

Однако значительное сближение между Россией и Палестиной произошло в декабре 2017 года после того, как президент США Дональд Трамп признал Иерусалим столицей Израиля, что заставило палестинские власти прекратить все контакты с Вашингтоном, в том числе связи с ЦРУ в сфере безопасности. Сам Аббас возглавил высокопоставленную делегацию в России в начале 2018 года для обсуждения нового многостороннего формата израильско-палестинских переговоров, центральное место в котором играла бы Москва.

В 2018 году Россия также впервые начала напрямую встречаться с Палестинским исламским джихадом, подконтрольной Ирану группировке, которую Москва, по некоторой информации, когда-то считала террористической организацией. Прямые контакты с ХАМАС, которую Россия никогда не относила к террористам, также усилились и вылились в феврале 2019 года во внутрипалестинский саммит с участием всех фракций в Газе и на Западном берегу, включая Палестинскую администрацию.

Хотя Москве не удалось убедить ХАМАС и Палестинский исламский джихад поддержать свою «Московскую декларацию», которая была направлена против признания США Иерусалима столицей Израиля, тесные консультации со всеми палестинскими фракциями продолжались, при этом Россия толкать их к тому, чтобы они объединились в рамках политической программы Организации освобождения Палестины.

Хотя эта цель, вероятно, невыполнима, в июле 2020 года России удалось во время телефонного звонка убедить генерального секретаря Центрального комитета ФАТХ Джибрила Раджуба провести совместную видеоконференцию с ХАМАС, чтобы выступить единым фронтом. С конца августа Россия почти ежедневно консультировалась с высокопоставленными палестинскими лидерами из нескольких крупных групп, кульминацией которых стала видеоконференция между 14 основными фракциями 3 сентября. Как до, так и особенно после видеоконференции, Россия подталкивала все фракции к участию в еще одном панпалестинском саммите в Москве для укрепления их единства.

По крайней мере, по вопросу о центральной роли России в израильско-палестинском конфликте фракции уже едины. Высокопоставленный представитель ХАМАС Мусса Абу Марзук заявил в июле 2019 года, что только Россия может помочь палестинцам против США, в то время как министр иностранных дел Палестины Рияд аль-Малики заявил в июне этого года, палестинское руководство «доверяет президенту Владимиру Путину», а также «готово к переговорам с Израилем посредством видеоконференцсвязи и под эгидой России».

Всё большее присутствие России в Ливане является результатом ее вмешательства в Сирию, с которой Ливан был неразрывно связан на протяжении десятилетий. В статье «Новой газеты», вышедшей в 2019 году, указывалось, что что самолет, связанный с Евгением Пригожиным — номинальным владельцем наемников «Вагнера», полностью контролируемых российской военной разведкой ГРУ, — совершал ежемесячные рейсы в Бейрут как минимум с декабря 2016 года. Оттуда они отправлялись на различные театры военных действий «Вагнера» в Сирии и Африке. Наряду с утверждениями о том, что внезапная смерть начальника ГРУ Игоря Сергуна в январе 2016 года произошла в Ливане, а не в Москве, есть косвенные доказательства того, что Бейрут является оперативным центром российской активности на Ближнем Востоке.

Попытки России стать крупным политическим игроком в Ливане в основном терпели неудачу до конца 2018 года, когда Ливан принял важную, хотя и символическую военную помощь от России в размере $5 млн. Хотя Москва до сих пор не смогла получить добиться от Ливана подписи под проектом военного соглашения, с 2019 года обе стороны сблизились в политическом плане, и Россия стала более активной в энергетическом секторе Ливана.

Тем не менее до недавнего взрыва в Бейруте и последующей отставки правительства Россия просто не была значимым игроком в Ливане. Образовавшийся политический вакуум и тесные отношения Москвы со всеми сторонами, возможно, открыли дверь для российского влияния в ливанской политике. Например, 17 августа бывший премьер-министр Ливана Саад Харири направил советника для консультации с посланником Путина на Ближнем Востоке Михаилом Богдановым по поводу будущих политических событий в стране. Богданов также провел телефонные разговоры с Харири, влиятельным друзами Валидом Джумблатом и Гебраном Бассилом из Свободного патриотического движения, а также встретился в Москве с послом Ливана в России и с советником президента Ливана Мишелем Ауном. Заключительные консультации состоялись 27 августа. Новый премьер-министр Мустафа Адиб был назначен 31 августа, хотя реальное будущее правительства до сих пор неизвестно.

Неясно, будут ли сокрушительные санкции США в отношении Ирана и режима Асада, которые обязательно оказывают влияние на Ливан, наряду с серьезным международным давлением с целью проведения реформ, препятствовать или способствовать влиянию Москвы. Что, безусловно, поспособствует ему, так это его все более тесное партнерство с Францией, которая взяла на себя ведущую роль в Ливане по целому спектру политических и военных вопросов после взрыва в Бейруте, а также его союз с Ираном, Сирией и «Хезболлой» — наиболее влиятельными игроками в стране.

По мере того как Ливан собирается начать восстановление своей столицы, Россия, единственная страна, которая поддерживает тесные отношения со всеми вовлеченными государственными и негосударственными субъектами, может стать верховным арбитром, как это фактически было в Сирии и Ливии.

. .